–Ну, да… нет, то есть… нет.

Даже не знаю, как ответить Серёге. Под определение «цыпочка» Ника точно не подходит.

За моей спиной раздаются шаги, и я оборачиваюсь, в этот же момент Серый поворачивает свою голову и в упор смотрит на Нику. Она оделась и забрала волосы в хвостик, но вид у неё помятый и невыспавшийся.

Перевожу взгляд на Серёгу и хмурюсь: ой, мать его… На лице у друга всезнающая ухмылка.

–Привет,– здоровается он с Никой.– Рад тебя видеть.

–Привет,– легко отвечает она, будто мы все пересеклись в кафе, а не на месте очевидного преступления.– Я тоже.

–Ну… я знаю, кто точно не рад,– ржёт Серёга и хлопает меня по плечу.

Чуть позднее мы с Никой скрываемся в спальне, пока Серый дрыхнет на диване, который мы собрали и привели в порядок. По всей видимости, у него ночка была крайне неспокойной. Поэтому, когда он начал клевать носом во время короткого отчасти неловкого завтрака, всё решилось само собой.

–Я всё-таки думаю, меня могут уволить?– опять начинает Ника, лёжа на моём плече.

–Кто тебя уволит? Из-за чего?– Мне вот честно хочется закатить глаза, но я сдерживаюсь.

–И полгода не проработала, а уже сплю с начальником. А я ведь не такая, ну… ты знаешь.

Ника краснеет, когда косвенно касается больного вопроса.

–Ник, во-первых, Серёга не трепло, во-вторых, тебя не уволят. В-третьих, я возьму тебя обратно на работу, не переживай.

–Хватит ухмыляться!– восклицает она и тихонечко бьёт меня по плечу, но я ничего не могу поделать с собой: трясусь от смеха.– Я серьёзно. Если всё вскроется, я, наверное, больше не буду работать твоим ассистентом.

–Ещё чего,– эта мысль мне не нравится.– Я без тебя уже письмо написать не в состоянии, я без тебя не смогу, мы так сработались хорошо.

Ника улыбается, и я вижу, что эти слова её греют. Я ведь действительно без неё уже не смогу. Не теперь… да и вообще никогда.

Ещё пару недель назад я бы клялся и божился, что ни одна женщина на свете не будет проводить в моём доме больше времени, чем требуется, чтобы дойти до кровати, накувыркаться там вдоволь и перевести дух после. Теперь же, когда Ника занимает свободное пространство моей квартиры собой, я вовсе не чувствую себя притеснённым. Бежать тоже не хочется. Но ведь это Ника, а она – особенная.

Не знаю, почему, но рядом с ней мне комфортно. Есть ощущение, будто бы мы знакомы целую вечность.

Даже сейчас, когда она хозяйничает на кухне, что-то тихонько напевая себе под нос, мне хорошо. Хлопает дверцами шкафичков и холодильника, гремит посудой. Даже когда нож соскакивает с края доски, клацая по гранитной столешнице, и Ника коротко ругается, меня это не раздражает. Умиротворение, спокойствие, счастье – вот, что я ощущаю.

Когда Ника откладывает нож в сторону, подбираюсь к ней со спины. Всё-таки не похож я на самоубийцу, чтобы пугать девушку с холодным оружием. Руки уже привычно обнимают её за талию и притягивают ближе, разворачивая лицом. Ника поднимается взгляд, а я медленно целую её губы, будто в первый раз пробуя на вкус. С ней каждый раз, как первый.

Ладонь ложится на ягодицы, прижимая крепче, и Ника тихонько охает, обнимая меня за плечи, отвечая со всей страстью и искренностью.

–Дай сначала закончу,– подмигивает она, отрываясь.– Я уже всё. Ну… почти всё.

–Помощь требуется?– подмигиваю в ответ, и Ника выразительно смотрит на меня.

За эти пару недель она уже просекла, что готовить я не умею, а тот фокус с салатом и запечённой курицей был показательным.

–А ты точно ничего не сожжёшь?

–Могу лишь обещать быть очень аккуратным.

–И всё же я лучше сама,– решает Ника, аккуратно меня отстраняя.

Разве могут быть возражения?

Мы ужинаем вдвоём: очередная рабочая неделя закончилась. Вечер пятницы был утомительным и совсем не коротким. Хорошо, что мы только вдвоём. Серёга сегодня решил проявить лояльность и слинял куда-то, предупредив, что вернётся через пару дней. Его присутствие не особо меня напрягает, но вносит определённые коррективы в личную жизнь. Я уже давно вышел из студенческого возраста и забыл, что такое иметь соседа по комнате. Теперь же ощущение, что я снимаю дом с кем-то на двоих, вернулось. Правда, Серый обещает вскоре решить свои проблемы с жильём, уже ездит смотреть какие-то варианты. А в свободное время прячется от Карины, не бросающей попыток призвать его обратно. Видимо, до неё не доходит, что в этот раз действительно всё.

Уже позднее мы ложимся с Никой в постель и… всё повторяется опять.

–Мне так жаль,– шепчет она, больным взглядом смотря на меня в темноте.

Мне остаётся лишь прижать её к груди, погладить по волосам и успокоить.

–Мы с тобой уже вроде говорили по поводу жалости и извинений, помнишь?

Её голос дрожит, и я чувствую в нём недовольство ею же самой. Это меня убивает.

–Но я чувствую вину, не знаю… чувствую и всё.

А ещё в голосе слёзы, и мне совсем не хочется, чтобы она начала плакать.

–Всё в порядке, не надо,– рукой снова пробегаюсь по её волосам.

Признаться честно, иногда я чувствую досаду, но не в сторону Ники, а на самого себя. Будто бы я стал абсолютно бесполезным. Почему так? Я не понимаю. Не могу сказать, что у меня в житейских делах опыта вагон, но что я точно знаю, так это как обращаться с девушками. А с Никой вот… пока не выходит.

Между нами нет секса, и я с этим мирюсь, потому что понимаю.

Но если скажу, что это легко мне даётся, то совру. Я хочу Нику. Хочу её всю. Хочу быть в ней, двигаться в ней, вместе с ней и разделять самое потрясающее наслаждение на двоих.

Но ещё больше хочу, чтобы она была счастлива.

И она говорит, что счастлива, и я вижу радость и удовольствие, которые ей дарю. Ника утверждает, что рядом со мной чувствует себя в безопасности, желанной, необходимой и счастливой. Что хочет меня, как никого на свете. Но видимо, этого недостаточно.

У неё физический блок. Она напряжена и испугана, как только я пытаюсь продвинуться дальше. Как только я ложусь сверху и пытаюсь войти, ей становится плохо. Дыхание прерывается и накатывает паника. Разморенные вином и приятным вечером, мы сегодня попробовали снова. И ничего… ничего не изменилось.

Возможно ли это исправить с помощью ударной дозы физического влечения и возбуждения? Ни выпитый алкоголь, ни часовые прелюдии, ни оральный секс – проблемы не решают.

–Поэтому я тебя и отталкивала,– шепчет Ника.

От её прерывистых сожалеющих вздохов мне ещё больше не по себе. Я точно никчёмен.

–Нет, тебе не надо было отталкивать, надо было поговорить.

–Как? Что сказать? Ты не заслуживаешь такой, как я… сломанной женщины, которую даже не можешь трахнуть.