Полководцу был необходим хоть какой-то успех на фоне катастрофических неудач, к тому же у него теперь был личный счет к фракийцам. Персы начали боевые действия против бригов и после упорных боев подчинили это воинственное племя. Однако этот частный успех не мог загладить общего впечатления от неудачного похода. Масштабно задуманное Дарием предприятие закончилось полным провалом: «персидские полчища возвратились в Азию с позором» (Herod. VI, 45).

Царю был необходим стрелочник, на которого можно было бы свалить все неудачи, но в то же время он понимал, что с волей богов не поспоришь. Бурю наслали боги, и не Мардонию было им противиться. Поэтому царский зять отделался достаточно легко, и его просто отстранили от командования. Но Дарий не собирался отказываться от своих замыслов, он решил на время отложить войну с Афинами и более тщательно подготовить следующую экспедицию.

* * *

На это у царя ушло два года. Каждый день он слышал от слуги: «Владыка! Помни об афинянах!» – однако события не форсировал. Дарий напоминал притаившегося в засаде охотника, выжидающего удобного момента для нанесения смертельного удара. Вместо Мардония командование над экспедицией приняли царский племянник Артафрен, сын сатрапа Сард и военачальник Датис, мидянин родом. Но именно на Датиса были возложены функции командующего, на что есть конкретное указание Диодора Сицилийского: «Датис был главнокомандующим» (XI, 2). Артафрен же стал своеобразным знаменем похода, представляя персону самого царя.

Военачальники занялись сбором и подготовкой войск, а в приморских городах державы Ахеменидов развернулось строительство военных и грузовых кораблей для перевозки войск. Но Дарию этого было мало, он принял решение нанести удар по противнику на дипломатическом фронте. Царские посланцы отправились в Балканскую Грецию и на острова Эгейского моря, где от имени Дария потребовали «землю и воду».

Владыка державы Ахеменидов рассуждал просто: если эллины признают его власть, то Афины окажутся без союзников в грядущей войне с персами. Если же некоторые греки не склоняться перед ним, то царь заранее будет знать всех своих врагов и будет избавлен разных неприятных неожиданностей. Расчеты Дария полностью оправдались, и многие города Балканской Греции исполнили требование владыки Востока. На всех островах, где появились его уполномоченные, эллины также склонились перед персидским царем. Особенно несладко пришлось жителям острова Фасос, официально признавшим власть Дария во время похода Мардония. Но Дария тревожило то, что местные власти тратят громадные средства на строительство мощнейших городских укреплений и боевых кораблей. При желании эти действия можно было истолковать как подготовку к войне против персов, и Дарий, наученный горьким опытом Ионийского восстания, решил в зародыше уничтожить все предпосылки для нового мятежа. Фасосцы были вынуждены срыть крепостные стены, а свой флот передать в распоряжение персидских военачальников.

Несколько иначе закончился для царских послов визит в Аттику и Лакедемон. Когда они прибыли в Спарту, то по приказу местных властей были схвачены и брошены в колодец. Перед смертью персам цинично посоветовали взять там для своего царя землю и воду. В Афинах всю персидскую делегацию сбросили в пропасть, других подробностей Геродот не сообщает (VII, 133). Любопытную информацию о данном событии находим у Павсания: «Вблизи Эллениона показывают могилу Талфибия, но и в ахейском Эгионе тоже показывают на площади могилу, говоря, что и это могила Талфибия. Гнев этого Талфибия за убийство тех вестников, которые были посланы (персидским) царем Дарием в Элладу с требованием “земли и воды” (в знак покорности), проявился против всего лакедемонского народа, в Афинах же он обратился на одно лицо и поразил дом одного только человека, Мильтиада, сына Кимона. Виновником убийства афинянами пришедших в Аттику послов и был Мильтиад» (III, 12, 7).

Как видим, в Афинах инициатива расправы над персидской делегацией принадлежала конкретно Мильтиаду. Создается впечатление, что он просто дал выход личной ненависти к персам, причем стратега не остановило даже то, что его старший сын находился в руках Дария. Экспансия Ахеменидов на запад привела к тому, что Мильтиад потерял Херсонес Фракийский, и этого он не мог простить персам. Ярость застила разум, и, настояв на убийстве послов, стратег поступил вопреки всем нормам международного права того времени, тем самым предоставив Дарию еще один законный повод для вторжения в Аттику. Персидские цари вели себя в схожих ситуациях совершенно иначе, соблюдая все внешние приличия и иногда даже проявляя благородство. На этом фоне поступок Мильтиада выглядит бесчестным. Хотя создается впечатление, что в Аттике и Лакедемоне заранее договорились о том, как поступить с уполномоченными Дария.

Но это только в Афинах и Спарте расправились с посланцами царя, многие эллинские города согласились на их требования. Мало того, Дарию крупно повезло, поскольку его дипломатическая акция неожиданно спровоцировала новую войну в Элладе. Дело в том, что среди тех, кто дал персидскому царю землю и воду, были и жители острова Эгина. Эгина занимала выгоднейшее стратегическое положение между Аттикой и Пелопоннесом, являясь самым большим островом Cаронического залива. Его главной достопримечательностью был храм Афеи, построенный в начале V века до н. э. и неплохо сохранившийся до наших дней. Эгинцы обладали мощнейшим флотом и являлись злейшими врагами афинян, с которыми воевали с завидной периодичностью. Поэтому, когда власти в Афинах узнали о том, что жители Эгины дали «землю и воду» Дарию, то сделали далеко идущие выводы, решив, что эгинцы рассчитывают на помощь персов в грядущей войне против афинян.

У страха глаза велики, и вскоре афинское посольство с кляузой на соседей отправилось в Спарту. Эгинцев объявили предателями Эллады и обвиняли в союзе с персами. При этом никаких доказательств измены предъявлено не было, за исключением того, что остров признал власть Дария. Но признавать или нет власть персидского царя было внутренним делом самих эгинцев, и не афинянам было жаловаться на это. Другое дело, что в Афинах решили воспользоваться ситуацией и руками спартанцев покончить со своими злейшими врагами. Афинская делегация была настолько красноречива, что сумела убедить правящую верхушку Спарты в необходимости войны с Эгиной.

Первый поход спартанцев против эгинцев закончился полным провалом, поскольку цари Клеомен и Демарат друг с другом переругались, и войско вернулось в Спарту. После того как Демарат был изгнан из города и вместо него стал править царь Леотихид, был предпринят второй поход на Эгину. На этот раз оба царя действовали в согласии, и эгинцы сдались на милость победителей. Клеомен и Леотихид выбрали десять