царя мне приказано не разорять той страны, в которой родились два божества, ни самой страны, ни ее обитателей. Поэтому возвращайтесь в дома ваши и владейте островом» (Herod. V, 97). После чего полководец вернулся на свой корабль, и флот устремился к острову Эвбея.

Датис и Артафрен действовали очень осторожно, опасаясь разгула морской стихии полководцы не хотели повторить судьбу Мардония. Двигаясь на север, от острова к острову, персидский флот наконец достиг Эвбеи и подошел к городу Каристу. Датис предъявил местным жителям ультиматум – подчиниться Дарию, выдать заложников и принять участие в войне против Афин и Эретрии. В противном случае военачальник грозился уничтожить Карист. Датис был уверен, что страх перед персами заставит эллинов принять его требования, но неожиданно получил отказ и был вынужден взять непокорный город в осаду. Каристийцы засели за крепостными стенами, а персы стали разорять их земли. В конце концов горожане поняли, что на помощь им никто не придет и падение Кариста есть лишь вопрос времени. Поэтому жители города вступили в переговоры с персидскими полководцами и приняли все их условия. Царский флот отплыл к Эретрии.

Тем временем слухи о продвижении персов достигли Эллады. Первыми переполошились эретрийцы, поскольку знали о том, что эта армада направлена и против них. Их послы появились в Афинах и стали просить о помощи. Афиняне с пониманием отнеслись к этой просьбе и отправили в Эретрию 4000 гоплитов. Это были клерухи – афинские граждане, проживающие на землях эвбейских аристократов. Но подобная отзывчивость едва не закончилась для афинян трагедией.

Дело в том, что среди самих эретрийцев не было единства по поводу того, что делать в сложившейся ситуации. Одни хотели сражаться с персами, другие, подобно жителям Наксоса и Делоса, решили покинуть город и укрыться от захватчиков в труднодоступных местах. Но были и такие, кто хотел капитулировать перед Датисом. И обо всем этом в Афинах не знали! Положение спас знатный эретриец Эсхин, сообщивший афинскому стратегу о разногласиях среди граждан. Эсхин настоятельно советовал союзникам покинуть Эретрию. Видя, что в городе царит разброд и шатание, афинский военачальник поспешно отплыл со своими людьми в город Ороп, находившийся на материке прямо напротив Эретрии. Едва афиняне покинули Эвбею, как появились паруса персидских кораблей.

Когда весть об этом достигла города, то спешно был созван военный совет. Страбон пишет, что Эретрия могла выставить 3000 гоплитов и 600 всадников (X, I, 10). Прикинув соотношение сил, стратеги решили не выводить воинов за линию крепостных стен, а дать врагу бой на укреплениях. Эретрийцы знали, что противник имеет подавляющее превосходство в кавалерии, и поэтому решили свести его к минимуму. Было решено засесть за городскими укреплениями и обороняться на стенах, поскольку в этом случае от знаменитой персидской конницы не будет никакого толку. Но решив придерживаться оборонительной тактики, эллины тем самым отдали инициативу в руки врага. Артафрен и Датис беспрепятственно высадили войска на берег и без боя захватили населенные пункты Эгилии и Херей в окрестностях Эретрии. После чего начали наступление на город.

Битва за Эретрию продолжалась шесть дней. Персидские полководцы рассчитывали с ходу овладеть городом, однако натолкнулись на жесточайшее сопротивление. Греческие гоплиты, заняв позиции на стенах и башнях города, отражали все атаки персов. Сражение бушевало день и ночь, персидская храбрость натолкнулась на эллинскую доблесть. Датис и Артафрен постоянно усиливали натиск, вводя в бой свежие войска, но ощутимого успеха это не приносило. Находившиеся в Оропе афинские воины по ночам видели огненное зарево на противоположной стороне пролива Эврип и понимали, что штурм Эретрии достиг своей кульминации. Дрогнут персы – и победа останется за греками, но если азиаты прорвутся за укрепления, то город будет обречен и даже олимпийские боги его не спасут. Однако эллины продолжали сражаться.

Все закончилось внезапно. Эретрийские аристократы Филагр и Евфорб предали своих сограждан и открыли ворота персам. Защитники продолжали биться с врагом на стенах, а в это время царская конница и пехота неудержимым потоком вливались в город и растекались по улицам. Началась агония. Греческих воинов добивали на городских укреплениях, дома и храмы подверглись тотальному разграблению. Вереницы связанных пленников выгнали за город, который был подожжен по приказу персидских полководцев. Разъезжая на коне вдоль рядов своих воинов, Артафрен объявил, что воля Дария исполнена и что за сожженное эллинами святилище в Сардах персы предали огню этот город. Но дело их не закончено, поскольку теперь предстоит покарать Афины. Войска ответили Артафрену восторженным ревом. Исполняя волю царя, всех пленников обратили в рабов, а захваченные богатства погрузили на корабли. После этого, в преддверии броска на Афины, персидские военачальники дали отдых свои людям.

Эретрию сравняли с землей: «Древний город разрушили персы, причем, по словам Геродота, варвары ловили жителей сетями, массами рассеявшись около городских стен (еще и теперь показывают фундаменты зданий, и место это называется Старой Эретрией). Современная Эретрия построена на [развалинах] древнего города. О былом могуществе эретрийцев свидетельствует столб, который они некогда воздвигли в святилище Артемиды Амаринфской» (Strab. X, I, 10).

Так погибла Эретрия.

2. Выбор Каллимаха. Начало сентября 490 г. до н. э

Весть о падении Эретрии взорвала Афины. Беда, казавшаяся далекой, вплотную приблизилась к городу, возвратившиеся из Оропа воины рассказали о громадном персидском флоте, стоявшем на якоре у Эгины. Но паники не было, в эти тревожные дни афиняне действовали очень грамотно и хладнокровно. Прежде всего, надо было точно определить место в Аттике, где высадится персидская армия. Геродот не сообщает, каким образом афинским стратегам удалось это сделать, но тот факт, что военачальники сумели угадать направление главного удара со стороны персов, явилось первым шагом к успеху.

Возможно, стратеги проанализировали складывающуюся ситуацию и, исходя из тактики персов на поле боя, пришли к выводу о том, что вражеская армия высадится именно на Марафонской равнине, пригодной для действий кавалерии: «Марафон был наиболее удобной местностью для конницы и находился очень близко к Эретрии» (VI, 102). Недаром среди стратегов был Мильтиад, сын Кимона, некогда правивший на Херсонесе Фракийском. Тот самый человек, который настаивал на разрушении моста через Истр во время похода Дария против скифов. Вот уж кто досконально знал военное дело персов!

В данной ситуации большое значение имел