Только сильные достойны ВЛАСТИ.

А он был тут сильнейшим! Мертвые драуки тому подтверждение. И это не был предел его силы. Сила могла проявляться не только так — физически. Внутри росло понимание того, что сила заключается еще и в другом.

Он взглянул на повозки с притихшими рабами. Ожидающими своей судьбы.

Цена за их свободу была уплачена жизнями других. Девять погибших за сотню живых.

Первые три повозки были забиты его сородичами. Обычными гоблинами. Драмар дал знак Горху выпускать их. А вот дальше были гнолли и черные гоблины. И на них не было цепей и ошейников. Добровольные рабы. В шестой повозке были дети.

Значит, драуки рассчитывали, что если я не соблазнюсь взрослыми, то побегу спасать детей? Они не знали, что для меня нет разницы. Да, во время боя дроу несколько раз пытались выпустить гноллей и черных гоблинов себе в помощь. Не вышло. Горх пресек все подобные попытки.

Горх и его помощники снимали с гоблинов цепи и кандалы. Чуть позже выпустили и детей, которые были зашуганные и постоянно оглядывались вокруг. В глазах их был страх и непонимание того, что их ждет дальше.

Когда все они оказались на свободе, Драмар подошел к двум оставшимся клеткам. Взгляд его не предвещал ничего хорошего.

— Горх, открывай клетки. — приказал он.

Двери открылись и один за другим что гнолли, что черные гоблины начали выбираться наружу и разминать затекшие руки-ноги.

— Отойти, — приказал Драмар как своим бойцам, которых остался несчастный десяток, так и освобожденным гоблинам. Все они отошли, со страхом глядя на здоровых гноллей и своих черных собратьев.

Перед четырьмя десятками освобожденных существ бесстрашно стал Драмар.

— Вы свободны от рабства дроу, — произнес он, глядя им в глаза, — Но вы ведь и не были рабами? Верно?

Старый гоблин видел, как с надеждой загорались глаза гноллей и гоблинов, как они начали быстро и тихо перешептываться между собой. Они видели, что вооруженных гоблинов всего десяток и они вышли из тяжелого боя. Они прикидывали свои шансы на победу.

— Это ты, что ли, главный? — выступил вперед гнолл. Самый здоровый, а значит самый главный. У гноллей была простая иерархия.

— Я. — коротко ответил Драмар, поднявший голову вверх. Гнолл был высокий. И явно с каждым мгновением ощущал себя всё увереннее. Его глаза изучали раны странного гоблина с золотой кожей, и не понимали как он может быть столь опасен. Но ведь победил же он драуков. Все это видели.

— Все вы свободны…но… У вас один путь — стать частью моего племени.

— Или?

— Или умереть.

— И чем ты лучше дроу? Они тоже выбора не предлагают, — спросил выбившийся вперед черный гоблин, который молча перемигнулся и переглянулся с гноллем-вожаком.

Глядя на эту нелепую попытку приготовиться к атаке, Драмар ощутил, как его грудь начинает распирать от…силы…

Власть… Власть убить всех!

Природа этой силы отличалась от Крови. Он шла от осознания собственной правоты. Она шла от сотен лет жизни. От увиденных смертей.

Глаза его против воли зажглись золотым огнем.

Он шагнул вплотную к гоблинам и гноллям, которые стали близко друг к другу. И он оказался в окружении.

— Нас больше, гоблин.

— И мы сильнее.

— Вы устали и ранены. — добавил черный гоблин справа.

— Я.

Слово тяжело легло на пространство и словно всколыхнуло воздух. Слово обладало ВЛАСТЬЮ. И это внезапное изменение ощутили все вокруг. Потому что по их лицам пробежала волна инстинктивного страха.

— Я. ВОЖДЬ!

Второе слово припечатало всех вокруг впустив в их сердца какое-то странное желание склонить колени.

И сам Драмар запоздало понял какую ВЛАСТЬ обрело это простое слово «Вождь».

Он ощутил как в нем что-то проснулось — то, что он заметил в себе во время боя. То, что очень долго спало. Зревшее понимание ВЛАСТИ.

И оно сейчас выплескивалось наружу, ища выход.

Драмар громко выдохнул и от него вокруг пошла рябь.

— Я! ВАШ! ВОЖДЬ! НА КОЛЕНИ!

Старый гоблин сжал кулак и ощутил как слова его напитываются какой-то непонятной силой и проникают в стоящих вокруг гноллей и гоблинов.

— НА КОЛЕНИ! ПСЫ! — повторил уже мощнее Драмар.

Один за другим, гноллы, не спуская с него глаз, опустились на колени, а вслед за ними и черные гоблины.

— ПСЫ. ДОЛЖНЫ. ДОКАЗАТЬ. СВОЮ. ВЕРНОСТЬ!

Его рука залепила мощную пощечину самому крупному гноллу, их вожаку, и он улетел на пять шагов в сторону. Гноллы признают только голую, чистую силу, и он им показывал, что они на разных уровнях.

Медленным шагом Драмар пошел вдоль ряда черных гоблинов. Внутри него, по всей его крови, носилось одно слово — ВЛАСТЬ. Оно билось в его мозгу, оно текло по его крови, оно наполняло его тело безраздельно. Он ощущал, что это слово обладает большей силой, чем его Кровь. Это слово ПОДАВЛЯЛО.

Он переводил взгляды с одного черного гоблина на другого, изучая их лица, их выражения, их эмоции. Их СТРАХ,

— ВЫ. ПРЕДАТЕЛИ. НАШЕЙ. РАСЫ.

Каждое слово заставляло группу черных гоблинов вздрагивать. Гноллы и вовсе тихо скулили, выражая свою беспомощность и покорность.

После нескольких его фраз, наполненных силой, никто больше и не подумывал о сопротивлении.

— ВЫ. БУДЕТЕ. СЛУЖИТЬ. МНЕ.

Ответом были опущенные взгляды, быстрые боязливые кивки и трясущиеся поджилки.

Совершенно неожиданно этот небольшой гоблин в их глазах стал гигантом, который смотрел на них всех свысока, как на букашек. Как на ничтожеств. И он обладал властью приказывать. Властью повелевать. Это ощущал каждый.

— ВСТАТЬ!

Миг — и вся эта толпа поднялась на трясущиеся ноги.

Драмар оглянулся и понял, что эта странная сила задела краешком и его бойцов, и освобожденных рабов. Вот только в их глазах был не страх. В их глазах было обожание и преклонение. Будто они увидели в нем что-то большее, чем немолодого вождя.

Потому что, — понял Драмар, — Я и есть нечто большее. Я больше, чем просто гоблин. Больше, чем Вождь. Я — воплощение ВЛАСТИ.

— Мы. Будем. Служить. — нестройными голосами сказали черные гоблины. За ними то же самое прорычали гнолли.

Ощущение Власти, которая наполняла его голос, внушало Драмару какое-то воодушевляющее чувство всемогущества. Ему захотелось использовать эту силу всё больше и больше.

— БУДЕТЕ. — воздух вокруг золотого гоблина поплыл.

— Горх! — позвал он своего верного соратника.

Тот подскочил с еще большей безумной верностью в