class="p1">– А еще у Массимо есть здоровские идеи для игр на батуте, – выпалил Сэм.

– Это очень мило с твоей стороны, но что скажет Лара? Вряд ли она захочет, чтобы в доме буйствовала орава детей. Ты сам-то понимаешь, во что вы ввязываетесь? Для Сандро когда-нибудь устраивали праздники?

На лице Массимо мелькнуло раздражение.

– Сандро не любит праздники.

Повисла неловкая тишина, и я поняла, что ненароком задела больное место.

– Нет, Лара возражать не будет: мы гораздо меньше переживаем за свой сад, чем Нико за свой. Уж Лупо об этом позаботился, – и Массимо закатил глаза. – При жизни Кейтлин мы и вовсе едва осмеливались ходить по траве. Она и собаку-то не завела не в последнюю очередь потому, что опасалась желтых пятен на лужайке.

Мне аж обнять его захотелось. Хоть кто-то обнаружил крошечный недостаток в святой Кейтлин и ее житии. Все равно что найти на тротуаре крупную банкноту: жизнь она коренным образом не переменит, но настроение ненадолго поднимет.

– Ты уверен? Лара точно согласится? – Я все еще переживала ее внезапный уход этим утром. И не горела желанием добавлять к своим прегрешениям вечеринку для маленьких крикунов.

– Ей наверняка понравится.

У Лары было много достоинств, однако стремления унимать и развлекать детей я среди них не наблюдала. Но Массимо был так необычайно щедр и воодушевлен, что спорить с ним значило проявить вопиющую неблагодарность.

– Тогда устроим праздник в воскресенье через две недели, – заключил он. – У меня еще будет суббота, чтобы все подготовить. Скажем, с трех до пяти. Родители могут выпить, когда придут забирать своих чад. С меня все игры… А идей и в самом деле масса.

Если для Сандро никогда не устраивали праздников, Массимо рискует попасть в ловушку, типичную для мужчин, убежденных, что они могут с бухты-барахты явиться на главное мероприятие, не беспокоясь ни о каких деталях подготовки. Значит, Ларе, в соответствии со своими строгими стандартами, придется начищать дом, чтобы гости могли со спокойной совестью забросить в рот упавший на пол бутерброд, в то время как муж будет эффектно крутить на пальце футбольный мяч.

Нельзя, чтобы Массимо ставил Лару перед свершившимся фактом, чтобы она решила, будто ею воспользовались. Я попыталась снова:

– А давай прямо сейчас заглянем к Ларе и сообщим о наших планах, пока мы не зашли слишком далеко, а обо мне не начали складывать семейные легенды как о самой постылой родственнице.

Массимо меня удивил: подхватил на руки и закружил.

– Ты, дорогая Мэгги, лучшее, что когда-либо случалось с моим братом, живительный глоток свежего воздуха в его напряженной жизни. Так что разберись с ним, а я поговорю с Ларой. – Он повернулся к Сэму: – Это будет твой лучший день рождения, приятель, наверняка в школе целую неделю только об этом и будут говорить.

Сэм сиял. Но на меня, помимо беспокойства, что мы со своими проблемами навязываемся соседям, вдруг нахлынула грусть, что это не Нико так старается ради Сэма. Надежды на то, что мы станем одной большой счастливой семьей, где дети будут видеть в нас просто маму и папу, независимо от степени родства, казались все более несбыточными. Слава богу, я хоть смогу отплатить за щедрость, научив Лару водить – при условии, конечно, что в ближайшее время мне удастся усадить ее задницу в машину. Мне не терпелось увидеть удивление Массимо, когда жена с восторженным воплем выскочит из-за угла, размахивая водительскими правами. Нагрузки у него станет определенно меньше, ведь уже не придется работать таксистом для жены. А у меня наконец-то появится свое местечко в семейной истории, и я смогу скромно улыбаться в уголке, пока Массимо будет потчевать всех рассказом, как «Мэгги, вот ведь озорница, помогла Ларе сдать экзамен на права, а я ничего не знал».

Глава двадцать третья

Лара

От Мэгги я вернулась уже в обед, и в желудке у меня была такая пустота, что, съешь я орешек, он грохотал бы внутри, как в пустой жестянке. Так, значит, ту шкатулку Массимо подарил Кейтлин. И как это следует понимать? Что у них был роман? Или он просто сделал ей подарок, о котором не сказал мне? Я действительно не замечала того, что происходило у меня перед носом, или Массимо провернул свой обычный трюк, изображая заботливого деверя, ищущего идеальный подарок для невестки?

Я рылась в памяти, ища подозрительные моменты, но находились только случайности, которые легко могли быть результатом того, что муж назвал бы моей склонностью раздувать из мухи слона. Когда во время болезни Кейтлин Массимо читал ей вслух, это можно считать подозрительным или он всего лишь проявлял доброту? А ходить с ней в оперу, потому что Нико ненавидит классику, а мой муж любит, – это уловка или целесообразность? Направлять руку Кейтлин, пока она добавляет трюфели в ризотто с грибами, которое Массимо же и научил ее готовить в нашем последнем совместном отпуске в Италии, – это вопиющее предательство или его обычная любовь к прикосновениям?

Я сделала себе чашку чаю и попыталась мыслить здраво. Пять лет назад, когда я перед Рождеством обнаружила в ящике стола золотую шкатулочку, Сандро было два с половиной года. И справедливости ради следует отметить, что мы Массимо далеко не на все смотрели одинаково, хотя мне и в голову не могло прийти, что из-за наших разногласий он перепрыгнет через садовую ограду и устроит себе небольшой расслабон с Кейтлин по самой банальной причине: «Жена меня не понимает».

То Рождество совпало с периодом, когда на всех семейных сходках Фаринелли обсуждался один вопрос: «В какое время укладывать ребенка спать, или Бунт Сандро, который отказывается ложиться в положенный час». Анна возглавила кампанию «Быть в постели к семи, иначе начнется великое бедствие», отмахнувшись от моего контраргумента, что в Италии дети, похоже, встают с петухами. Она лишь фыркнула: «Но Сандро живет в Англии, Лара».

Затем вступала Кейтлин с обличительной речью «Исследования показывают…», мне же оставалось только забиться в уголок и помалкивать, а Массимо обвинял меня, что Сандро засыпает, только если я сижу с ним, пока он не вырубится.

Но в преддверии Рождества муж решил, что, поскольку он уезжает в отпуск на пару недель, пора разобраться в «спально-скандальной ерунде».

Я прихлебывала чай, вороша воспоминания о той святочной неделе, затем передумала и попыталась выбросить все из головы. Не хотелось припоминать, как я поглаживала Сандро по лбу, дожидаясь, пока дыхание ребенка станет сонно глубоким и ровным, а Массимо раздраженно взбежал по лестнице в детскую и словно клещами стиснул мне запястье пальцами.

– Ты же не будешь сидеть здесь всю ночь.

– Ш-ш-ш. Через минуту ребенок уснет.

И тут