что информатором Такаси был Лео. В этот же день он поймал Лео и передал его Чонмуну, а на следующий день тело посольского секретаря унес бурный речной поток.

Полковнику Такаси было тяжело принять поражение. В последнее время погибло слишком много его солдат и пособников. Он не скорбел по ним, но его раздражало, что все шло не по плану. Хотя они и схватили нескольких членов «Армии справедливости», те так и не раскрыли местонахождение Ынсана и Эщин даже под страшными пытками. Такаси оставил пленных на своих людей, а сам отправился в больницу Хансона.

Медсестра провела мужчину в кабинет Ватанабэ.

– Можешь идти. Не входи, пока я тебя не позову.

Нервничая в присутствии Такаси, медсестра кивнула и поспешила удалиться из кабинета. Мужчина предполагал, что в кабинете Ватанабэ должно быть что-то, что связано со смертью Ваныка и его самоубийством. Словно ищейка, он обшаривал помещение. Просмотрев бумаги, лежащие на столе, он достал документ из ящика стола.

– Шиничиро Кудо.

Такаси нахмурился, когда увидел имя в документе – заключении о вскрытии, которое Хина оставила у Ватанабэ. Услышав звук приближающихся шагов, мужчина разозлился.

– Я же сказал никому не входить!

В этот момент на его голову надели черный мешок, и он даже не успел ничего понять. Его шею сильно сдавили, а руки скрутили, не позволяя сопротивляться. От нехватки воздуха он потерял сознание и выронил документ. Юджин, который был в маске, поднял листок и убрал в карман, а Сынгу потащил Такаси к выходу.

Медсестра как вкопанная остановилась у дверей с бледным лицом.

– Представьте, что ничего не видели, если хотите жить, – сказал Юджин по-японски.

– Я многое видела, в том числе то, что вытворяли японские солдаты. Следуйте за мной, я помогу вам выйти отсюда незамеченными, – ответила она дрожащим голосом и развернулась.

Сынгу и Юджин последовали за ней.

Такаси начал приходить в себя. Он по-прежнему был с мешком на голове и ничего не видел. Его руки и ноги были связаны, а на шее висела табличка. Горло сдавило, он не мог издать ни звука. Он пытался освободиться, но тщетно. Вскоре он услышал топот ног. По выкрикам он понял, что к нему приближались солдаты.

Мешок с него сняли, с глаз сорвали повязку, и Такаси наконец посмотрел на белый свет. Только тогда он понял, где находится. Его привязали к мосту, а на его шее висела табличка с надписями на корейском языке. К тому же его хорошенько избили, так как он был весь в кровоподтеках.

– Полковник! Вы в порядке? – спросил один из солдат, развязывая полковника.

– Что тут написано? Читай! – приказал Такаси, указывая на табличку.

Солдат замялся, однако не посмел перечить.

– «“Армия справедливости” пощадила японского полковника».

Глаза Такаси были завязаны красной лентой, такой же, как и на юбке Хонпы. Японец осмотрел мост, и его захлестнула ярость.

– Как они посмели! Ублюдки! Я их всех уничтожу!

Полковник бил руками о землю так яростно, словно он сошел с ума. Солдаты удивленно смотрели на него, а затем попытались успокоить. Он был опозорен. Вдруг со стороны казарм раздались выстрелы. Японец тут же пришел в себя и начал кричать на солдат, которые оставили свои посты:

– Бездельники! Почему вы все сейчас здесь?

Перед казарменным складом японцев раздались выстрелы.

Пули попали в головы японским солдатам, поэтому они умерли мгновенно. Когда помеха была устранена, Ынсан и другие члены «Армии» пробрались внутрь. Эщин спряталась на крыше и, перезарядив винтовку, охраняла вход. Солдаты в казармах даже не успели ничего предпринять, чтобы не дать повстанцам продвинуться дальше на склад.

Выстрелы звучали один за одним. Сынгу и еще несколько мужчин зашли с другого входа, чтобы освободить пленных. После перенесенных пыток те едва могли идти. Ынсан контролировал ситуацию по периметру, а группа следовала за ним. Убедившись, что ее товарищи покинули склад, Эщин растворилась в темноте.

Такаси и остальные солдаты прибежали на склад, но опоздали. Солдаты были убиты, а пленные бежали. Тела убитых Такаси повстанцев лежали посреди склада. Двоих он застрелил утром, а третий скончался от пыток. Японец глубоко вздохнул, глядя на царивший вокруг беспорядок.

– Ваше величество, пришел полковник японской армии. Он утверждает, что должен поговорить с начальником императорской охраны. Прошлой ночью его солдаты были атакованы группой мятежников, и он утверждает, что начальник охраны – главный виновник произошедшего.

Император дал свое позволение. Сынгу, стоящий рядом с императором, ощущал, как от волнения у него пересохло в горле. Император приказал японцу оставить оружие при входе, однако Такаси проигнорировал просьбу и вошел раньше, чем его пригласили.

– Как вы уже слышали, прошлым вечером начальник вашей охраны посмел высмеять и опозорить союзнические отношения между Японией и Чосоном.

– Полковник… – перебил император, и лицо Такаси исказилось от гнева. – Не знаю, как вы поступаете у себя на родине, но сейчас мы в империи Чосон, у меня во дворце, поэтому вы должны дождаться, когда я сам начну разговор, и неважно, допрос это или беседа.

Такаси стоял с высокомерным видом, но ему ничего не оставалось, как склонить голову. Император удовлетворенно посмотрел на японца.

– Судя по вашему виду, прошлой ночью на вас и правда напали. Мне жаль это слышать, но я все же хотел бы прояснить кое-что. Прошлой ночью офицер Джан был на дежурстве во дворце.

– Это невозможно!

Такаси был в ярости и отрицал такой исход. Сынгу скрыл удивление и посмотрел на императора.

– Вы обвиняете меня во лжи?

– Мы сейчас же должны начать расследование, чтобы убедиться, что наши страны…

– Полковник Такаси, вы ворвались в главный зал моего дворца, не удосужившись оставить оружие за дверью. Может, страна, которой я управляю, и слаба, но у меня вполне хватит сил, чтобы убить обычного японского полковника в назидание всем. Порой я бываю жестоким, поэтому не следует испытывать мое терпение.

Хотя Чосон постепенно терял самостоятельность, он оставался страной с многолетней историей, которую построили предки императора, поэтому правитель будет сражаться за свою страну до конца.

Не смея возразить, Такаси со злобой посмотрел на Сынгу. Тот выдержал взгляд японца.

Позднее император стоял во дворике, прилегающем к главному залу, рядом находился Сынгу. Вид у дворца был немного мрачный, но в тоже время прекрасный. Сынгу первым заговорил с императором:

– Я не был в вашей охране вчера.

– Знаю. Но то, что ты сделал с японскими солдатами, можно расценивать как защиту императора. Я слышал про твои подвиги. Даже тогда ты защищал меня.

Император знал,