– Почему она молчала?

– Даш, я устал с ней спорить на эту тему. Она уперлась, считая, что если в Максе гены отца, то нет ему доверия.

– А мне есть? Во мне же тоже гены отца?!

– Здесь она говорит, что ее воспитание и гены перебили картину, а раз Рита была гулящая, то нашла коса на камень.

Днк-тест, один отец, Макс – отдельные вопросы вспыхивали болью в голове, виски заломило.

– Даш, тебе плохо?

– Голова болит, – шепнула я, морщась.

– Я позову врача! – Отчим вылетел из палаты, а я откинулась на подушку и подняла глаза к потолку, чувствуя отчаяние.

“Спокойной ночи, солнышко”, – пришло сообщение от Тоши, и я еле удержалась, чтобы не швырнуть телефон в стену.

– Теперь ты все знаешь, – сказала мама поутру. – Володю я отругала за самовольство, не нужно было тебя сейчас так волновать. Так что тема закрыта. Поправляйся, не трать нервы, Антону я тоже скажу, чтобы не приставал к тебе с серьезными разговорами, хорошо? А то вы после той ссоры в палате оба перенервничали.

Я волновалась совсем по другому поводу, но то, что Тоша не будет упорствовать, не могло не радовать. Надеюсь, он прислушается к словам мамы.

– Как Макс? – спросила я.

Мама стрельнула укоризненным взглядом.

– Тебя только он волнует? Скажу один раз, и больше не поднимай эту тему. Мы забрали заявление, все в порядке с ним.

– А как у него с отчимом? Он узнал о тесте? Как отреагировал? Где живет?

– Слишком много вопросов. Отдыхай! – завершила мама разговор и больше не давала вернуться к волнующей меня теме.

Хорошо, сама все выясню.

Десять дней до выписки я общалась с Антоном только по телефону, находясь в подавленном состоянии. Не ждала от него понимания, думала, что снова закатит сцены, но тот, на удивление, вел себя очень мудро.

По десять раз на дню я получала фото нашего счастливого прошлого, особенно начала отношений. Он пересылал мне сообщения, которые сохранил. Записывал аудио своих воспоминаний о наших самых сладких моментах.

Это не могло не тронуть меня, но я чувствовала себя под давлением.

– Такой прощающий и понимающий мужчина – редкость, Даша, – говорила в сотый раз мама.

А я смотрела на телефон, желая, чтобы сообщение пришло с совсем другого номера, хоть это и невозможно – он не знает новый номер.

Почему Макс меня не навестил? Не хочет видеть после такого?  Даже глазком?

Что произошло между нами перед аварией?

Знает ли он, где я сейчас и что произошло?

Домой я входила с огромным чувством надежды, что все примирились и живут счастливо вместе. Я была даже готова смириться  с тем, что он, возможно, мой кровный брат. Но дома Макса не было.

– Мам, Макс разговаривал с отчимом?

– Да.

– И?

– Что и? Все нормально. Он будет жить отдельно. Тебе не нужно интересоваться им.

Стена между нами становилась все выше.

Неужели одна я постоянно думаю о том, что нам надо сдать тест? Ему это не надо? Он не чувствует того же, что и я?

Тоша остался еще в больнице, а я все продолжала получать от него сообщения. Говорить нам с ним было тяжело, точнее – мне. Любую попытку прояснить отношения он заканчивал тут же, не давая развить.

– Какой милый! – восхищалась мама, когда курьер привез цветы. – Посмотри, сам еще в больнице, а тебя поздравляет с возвращением домой.

Отчим на все это взирал хмуро, но молча.

А я сосредоточилась на предстоящей защите диплом, подбадриваемая обещанием: если защищусь на отлично, то отчим снимет квартиру на год!

Целый год свободной жизни!

Неделя до защиты пролетела как один день, разбавляемая лишь сообщениями Антона и его подарками. Тот неприятный разговор с ним смывался из памяти, и меня все больше грызли сомнения.

Макс, неужели тебе все равно?

В душе и сердце царила настоящая неразбериха. В какой-то момент я призналась себе, что мне не хватает мотивации бросить Антона окончательно. Не хватает смелости поставить точку вопреки всем его попыткам. Нет сил противостоять.

Если для Макса все уже не имеет значения, почему я переживаю и мучаюсь?

С каждым днем все сильнее во мне зрела обида.

Прошло достаточно времени, чтобы он мог встретиться со мной! Подкараулить, найти телефон – да что угодно!

Дни утекали, и я все больше верила словам мамы:

– Вы с Антоном прошли это испытание на прочность, и теперь вас не разлучить.

Наверное, это судьба…

И вот, наконец, я получила ключи от квартиры! С этого момента я начну новую жизнь!

Прочь, Макс, из моей головы! Прочь, мама!

Я попробую заново все с Антоном…

У нас же получится?

Я вышла из душа в одном махровом полотенце и сладко потянулась. Неужели этот день настал?! Сдала госы, защитила диплом, а теперь еще и буду жить одна. Что может быть прекраснее?!

Напевая, нажала на кнопку кофемашины и уже через минуту держала в руках кофе с умопомрачительным запахом амаретто. М-м-м!

Эта съемная квартира-студия просто подарок судьбы! Есть все необходимое и даже больше. Спасибо отчиму, с которым я поспорила, что если сдам госы и защиту на отлично, то получу вот такой бонус на год.

Впрочем, подозреваю, что спора не было, а мама с Вовой просто договорились о сильной мотивации после аварии. Кто, как не мама, может знать, насколько же я хотела улететь из гнезда. Удивительно, что отпустила.

Хотя она на все была готова, лишь бы я держалась подальше от сводного братца.

Тугое напряжение, словно у закрученной пружины, в котором я находилась последний месяц с момента приезда из Штатов Макса, начинало отпускать.

Неужели можно расслабиться и поверить, что нет никакой сводной занозы рядом?!

Я на цыпочках вышла на балкон и набрала полные легкие свободы. Йес!

Город словно ликовал со мной: солнечные лучики задорно отражались в стеклах проезжающих машин, и даже шум большого города сегодня казался веселым, неунывающим.

Никаких больше крепких рук, хватающих на любом повороте квартиры, никаких зажиманий в углу. Никаких попыток получить поцелуй силой…

Я смогла продержаться! Сделала это – выдержала атаку сводного брата! Сохранила отношения с Антоном!

Я – кремень!

И только чувство глубокой грусти, которое твердило о том, что я сама себе вру, травило душу.