Идеальные? Он что, правда только что сказал – идеальные сиськи? Прям перед всеми?

Я поглядела в зеркало, стараясь увидеть все, что можно, но мне удалось разглядеть только то, что мои лицо и шея покрыты темно-красными пятнами.

Черт. Лучше посижу тут пару минут.

Я села на унитаз пописать и подождать, пока кожа примет нормальный цвет. И тут до меня быстро дошло, что стены ванной слишком тонкие и почти не заглушают того, что говорится в гостиной.

Один голос был Колтона. Я прижала ухо к стенке, чтобы лучше слышать.

– Ну, фактически, – говорил Колтон, – она все еще моя подружка.

«Нет! Колтон, да заткнись ты! – телепатически закричала ему я. – Не надо подвигов! Что ты творишь?»

– Ну, фактически, – услышала я ответ Рыцаря, брошенный низким и злобным голосом, – я собираюсь трахнуть твою подружку раньше тебя.

Я никогда не была верующей, но, услышав эти слова, я перекрестилась, прямо как моя мама, ирландская католичка, когда проезжала на желтый свет, и прошептала единственную молитву, которой она меня научила:

«Господи, отец наш, иже еси на небеси. Да приидет царствие твое на земле и на небесах. Хлеб наш насущный даждь нам днесь, и прости нам прегрешения наши, как мы прощаем врагов своих. Не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого. И от чертова проклятого скинхеда. Аминь».

Мне так нужна была подружка. А не какой-то там парень со странностями. Мне нужна была Джульет.

Вернувшись в тот день домой, я тут же побежала к себе наверх и позвонила ей. Я понимала, что наши отношения, возможно, непоправимо испорчены – спасибо ее бандиту, наркодилеру и шантажисту и моему… кто бы он ни был, – но я по ней скучала.

Джульет ответила на первый же звонок, всхлипнув в трубку:

– Биби?

– Господи, Джульет! Что случилось?

Плач.

И еще плач.

– Котик, ты где?

– До-о-о-о-ома, – провыла она.

– С тобой что-то плохое? Хочешь, я попрошу маму забрать тебя?

Всхлип.

– Я… я только…

– Джульет! Скажи, что там с тобой за фигня!

– Я беременна! – заорала она. – Я сделала тест, и я на хер беременна, ясно?!

Беременна?

Мой мозг немедленно нарисовал картинки: Джульет с большим животом, Джульет с младенцем, меня с младенцем… Тони с младенцем (ужас).

– Биби, скажи что-нибудь, – завизжала она.

– Ты будешь самой клевой на свете беременной дамой, – выпалила я.

– Я вообще не дама! Мне, блин, только п-п-пятна-а-а-адцать, – всхлипнула она.

– Ну да, но к моменту, пока ребенок появится, тебе будет шестнадцать, а это уже почти дама. И твоя мама, конечно, тебе поможет. И я тоже помогу. Я люблю детей. И ты сможешь ходить в альтернативную школу, там есть дневные ясли, – зачастила я, выплевывая всевозможные позитивные расклады, которые только могли прийти мне в голову, в надежде, что хоть что-то ее подбодрит.

Я понятия не имела, что у нее там происходит. У меня даже секса никогда не было. Младенцы были бесконечно далеки от меня, а тут Джульет собиралась вырастить одного у себя в животе.

– Биби, только не говори никому. Я даже Тони не сказала. Я… Может, и не скажу, – всхлипнула она.

– Детка, но он же все равно рано или поздно узнает.

– Нет, в смысле… Я, может, не стану… – Джульет даже не могла это выговорить. У нее снова началась истерика, и мне пришлось убрать телефон подальше от уха, пока она не успокоилась.

Она может не оставить его. Господи. Я даже не подумала об этом.

– Ш-ш-ш-ш… Все будет хорошо. Тебе не надо ничего решать прямо сейчас…

Джульет не ответила, но я чувствовала, что она кивает на том конце.

– Джулс? – спросила я. – Можешь сделать мне одолжение?

– Какое? – прошептала она.

– Пожалуйста, ты можешь прийти завтра в школу? Меня уже просто тошнит из-за того, что Ланс с Августом за обедом обсуждают весь этот Евротрэш и панк-группы.

Джульет с распухшими, заплаканными глазами не только пришла назавтра в школу, но даже пошла со мной на второй перемене на церковную парковку. Я знала, что ей нельзя курить, но, блин, она, по крайней мере, курила, но не прогуливала школу.

Мы с Джульет не обсуждали того, что произошло в квартире Карлоса и Энджел. Я даже не знала, что рассказал ей Тони. Понятно, что он никак не смог бы скрыть сломанные ребра, синяки на горле, исчезнувший голос и лопнувшие сосуды в глазах, но, зная Тони, Джульет наверняка не услышала всей правды. И я точно знала, что он не сказал ей о нашем маленьком «соглашении».

Сволочь.

Сама мысль, что от такого дерьма, как он, забеременел кто-то такой умный, красивый и клевый, как Джульет, вызывала у меня тошноту. Это было просто нечестно. Но, может, это как раз то, что ей нужно, чтобы прийти в себя. Перестать прогуливать школу. Может, ребенок заставит ее подумать о собственном будущем.

Ну, если она его оставит.

Об этом мы тоже не говорили.

Почти единственное, что сказала Джульет во время нашей семиминутной встречи, это: «Там что, Ланс с Рыцарем?», когда мы возвращались по студенческой парковке.

И точно, это были они, на дальнем конце парковки, стояли в паре метров друг от друга. Наверное, я была так рада возвращению Джульет – даже такой, потрепанной, безнадежно депрессивной и почти немой ее версии, – что вообще не заметила их отсутствия.

Но, даже и заметив, я никогда в жизни не подумала бы, что они будут стоять и разговаривать. Рыцарь с Лансом терпеть друг друга не могли. Даже при том, что они уже больше месяца тусовались вместе у Колтона, они почти не разговаривали. Я не могла даже предположить, что они говорят или откуда идут. В той стороне не было ничего, кроме машин, а дальше уже начинался лес.

Машины.

Может, дело было в этом? Там обычно стоял грузовик Рыцаря. Может, Ланс что-то забыл в нем накануне? Это единственное, что имело смысл. Надеюсь, Рыцарь не вел себя как козел? Судя по языку тела и по тому, что они шли на расстоянии друг от друга, дела были не слишком хороши.

Пусть Джульет и вернулась, но я не рискнула попросить ее подвезти меня.

И она тоже не предложила.

И я, как обычно, поехала к Колтону, но в этот день в кузове было только два парня вместо трех. Колтон уже сидел в самолете на Лас-Вегас. Я хотела бы скучать по нему, но… э-э-э… Больше всего мне будет недоставать тусовок в его доме и пива его мамы.