шесть часов там будем, если, конечно же, не случится непредвиденных остановок. Впрочем, я уже несколько раз проезжал по этим местам. Скоро увидим Уральские горы, а сейчас пойдут перелески и потянутся леса. Места проезжать будем живописнейшие! Это не Барабинская степь, где глазу не за что зацепиться!

Когда Соколовский вернулся в своё купе, Надя уже всё приготовила и спросила:

– Может, позовём Петра Ефимовича и Алексея и вместе с ними отобедаем?

– Да, ты права! – согласился с ней Соколовский и пошёл звать попутчиков.

Они с радостью согласились и вскоре появились в купе соседей, но не с пустыми руками, а со своими продуктами.

***

Чудинов и Суриков принесли две бутылки медовухи, жареную рыбу и шашлык из баранины, замаринованный по-кавказски, который только что купили в вагоне-ресторане.

Выпить медовухи согласилась даже Надя. Тост на правах старшего по возрасту произнёс Чудинов: он предложил выпить за неутомительное путешествие, ну а после осмелился и обратился к Гриднёвой.

– Надежда Адриановна, а разрешите полюбопытствовать насчёт вашей семьи. Я могу об этом вас расспросить?

– Отчего же, у меня нет секретов от друзей Николя, – откликнулась Надя. – Сразу скажу вам, что я из простой семьи. Из семьи потомственных интеллигентов. Мой папа – профессор.

– Ну надо же, а я и не думал…

– Правда, он уже вышел несколько лет назад на пенсию. Ну а мама… она всю жизнь была домохозяйкой. И мой дед преподавал, и прадед. А прапрадед был одним из учеников кого бы вы думали?

– И кого?

– Он был учеником самого Ломоносова! Об этом я могу очень много вам рассказать, в нашем семействе это любимая тема!

– Расскажите.

– Мой прапрадед был выходцем из северян и родился в той же небольшой деревушке под Холмогорами, из которой происходил и наш знаменитый учёный. Они оказались не только земляками, а их родители дружили, и когда мой прапрадед двадцать пять лет спустя вслед за Ломоносовым тоже отправился в столицу, то тот взял его к себе подмастерьем в мастерскую, где собирались различные мозаичные панно. Ну а потом, видя, что паренёк восприимчив к наукам, Ломоносов добился для моего прапрадеда стипендии и отправил его на обучение в Европу, в германский Гельдерберг. Вообще, Михайло Ломоносов сыграл исключительно важную роль в судьбе моего прапрадеда и всей нашей семьи, и только благодаря его поддержке мой прапрадед стал преподавателем, а его сын первым получил профессорское звание в нашем роду. И что интересно, вот уже пять поколений Гриднёвы несут знания нашей молодёжи, и все они преподавали исключительно гуманитарные предметы: древнюю и русскую историю, филологию или такие языки, как греческий и латынь. Поэтому и имена в нашей семье мужчинам доставались часто вычурные – моего отца, к примеру, назвали Адрианом, а вот прадед так вообще звался Юстинианом, и этим именем его нарекли в честь императора Юстиниана Великого. Вот такие оригиналы в нашем роду.

– А где батюшка у вас преподавал?

– А Николя вам разве не говорил?

– Не говорил.

– Он преподавал в Самарском кадетском корпусе. Николя у папы учился с первого курса, а я любила к папе приходить на работу ещё девочкой и там же познакомилась со своим будущим мужем, Костиком, и с Николя. Николя с моим мужем были самыми близкими друзьями, вы это знаете.

А ещё Надя рассказала, что в их семье бытовала легенда об основателе их рода. Звали его Григорием Нагим, и был он известен по всему побережью Белого моря. В составе небольшого отряда северян и поморцев он ещё в конце XVI века проник через Обскую губу в неизведанные тогда сибирские края и основал первое поселение русских за Уралом, знаменитую торговую факторию Мангазею (по сути, эта фактория стала самым первым русским городом в Сибири). Здесь, в Мангазее, Нагой провёл два сезона, а затем, летом 1574 года от рождества Христова, вернулся в Архангельск.

Ну а младший его сынок после перенесённой болезни перестал выходить в море, обосновался под Холмогорами и занялся там охотничьим промыслом.

Чудинов-старший в свою очередь рассказал про себя и про свою семью. Он поведал, что и его предки тоже были крестьянами и поначалу жили под Рязанью. Но при Екатерине получили от своего помещика, князя Александра Дмитриевича Колычева, известного вольнодумца и вольтерианца, вольную, перебрались за Урал и обосновались к северу от Кургана, а в середине прошлого века переехали на берега Иртыша. В Семипалатинске отец Петра Ефимовича, Ефим Калистратович, основал своё дело, вначале торговое, а потом и кондитерское, ну а Пётр Ефимович, как единственный оставшийся в живых наследник, его успешно продолжил.

Все расслабились, обстановка располагала к откровениям, и вот уже Алексей Суриков тоже стал рассказывать о себе. Он признался, что давно увлёкся всем, что было связано с Китаем: и с историей его, и с культурой, и особенно в последнее время его стала привлекать китайская народная медицина, и сейчас по согласованию с Лейбой они задумали развивать именно это направление в фармакологии, причём не только в столице Степного края, а и в Европейской части России, где находилось не мало многолюдных городов и рынок был более ёмкий.

Подняли ещё несколько тостов, ну а дальше неожиданно для всех Чудинов-старший затянул свою любимую песню «По Дону гуляет казак молодой», и все его поддержали. Затем спели ещё несколько песен.

У Соколовского оказался неплохой голос, и он достаточно прилично пел. Особенно у него получился замечательный дуэт с Надей. Они на пару спели «Очи чёрные», и при этом Надя так смотрела на поручика, что всё было понятно без слов. Гриднёва непроизвольно положила руку на плечо Соколовского, а потом уронила на его плечо и голову, причёска её сбилась и густые тёмные волосы разметались.

У Гриднёвой как раз к этой песне подходили глаза. Они у неё были большие, карие или даже скорее чёрные, как у настоящей цыганки.

После Надя решила спеть сольно. Она выбрала романс русского композитора Александра Ивановича Дюбюка «Ах, люби меня без размышлений». Голос у неё был грудной, пела Надя проникновенно. Она неслучайно выбрала этот романс. Когда она его исполняла, то недвусмысленно смотрела на Николая. Слова этого романса несли сейчас особенный подтекст. Когда же Надя закончила исполнять романс, мужчины ей восторженно зааплодировали, а Соколовский поцеловал руку.

За общением время пролетело незаметно, и, когда Чудинов и Суриков засобирались откланяться и вернуться в своё купе, появился проводник, как всегда страдавший от отдышки.

– Господа, – обратился он к присутствующим, – через двадцать минут будет Челябинск! Стоим в этом городе час!

***

Уже темнело. К Челябинску они подъехали