– Понял.

Городские ворота, зажатые меж двух могучих башен, приблизились настолько, что стали видны мелкие детали – глазки оптических интеграторов, тестерные пазы с датчиками, и – головы в защитных шлемах, выглядывавшие поверх парапета.

Кастырина привстала с сиденья и замахала рукой.

– Открывайте скорей! – закричала она. – Я везу раненых!

– Лидка! – заголосили с верхотуры. – Ты жива?

– Слухи о моей смерти несколько преувеличены!

Шутка подействовала или нехватка воинской дисциплины, а только створки ворот разъехались в стороны. Добро пожаловать!

Кузьмичев, не поднимая головы, «подбодрил» краулер и направил его в город. Следом за ним ворвались оба вездехода, резко заворачивая у воротных башен, – личный состав учить не было нужды, народ собрался бывалый.

Переверзев с тройкой крепких ребят из ВДВ мигом занял левую башню, Марк Виштальский малость замешкался, но вскоре и его группа оказалась наверху. Кто-то несговорчивый из космоградцев выстрелил, и его тут же отправили в полет. Секунду повыв, стрелок рухнул к подножию башни. Лидия, поджав губы, тут же занялась им.

– Сашка! Марк! – заорал Кузьмичев. – Берите своих и дуйте по стене… по периметру этому долбаному! Вяжите местных, ставьте наших!

– Есть!

Георгий бегом поднялся на башню, кружа по винтовой лестнице. Сперва он попал в арсенал, а потом – в наблюдательный пункт.

Ни одной бойницы в толстых стенах не замечалось, зато над пультом, загибавшимся буквой «Г», висели роскошные экраны, передававшие вид снаружи – со стереоэффектом, со всеми звуками и даже запахами.

За пультом уже сидел Васнецов, изучая россыпи клавиш, сенсоров, табло, индикаторов.

– Понял что-нибудь?

Стармех кивнул и вдавил синюю клавишу.

– Да так, проясняется кое-что…

Изображение на левом верхнем экране приняло ярко-зеленые тона на темном фоне.

– Инфракрасный! А вот вообще… – Васнецов утопил черную клавишу, и средний экран будто размыло. Все вокруг стало полупрозрачным – деревья, земля, вездеходы. Деревья казались отлитыми из волокнистого стекла, люди смотрелись как ходячие рентгеновские снимки, а танки-транспортеры смахивали на иллюстрации «Вездеход в разрезе» – вот корпус, вот двигатель, вот паутина проводов, кресла, ходовка – все видать.

– Интравизор, блин! – восхитился стармех.

– Ну, давай разбирайся… Потом всем дозорным на башнях объяснишь, что тут у них к чему. И гляди в оба!

– Будь спок, командир!

Кузьмичев ссыпался по лестнице наружу и едва не столкнулся с Аллой.

– Привет! – брякнул он. – Как жизнь?

– Да так себе… – ответила девушка и сощурилась. – Что-то Лидочка к тебе льнуть стала.

– Неотразим потому что. Ясненько? Не ревнуй, у меня с ней ничего не было… пока!

– Я вот тебе дам «пока!»

Чмокнув мимоходом рассерженную пани Миньковскую, Георгий выбежал на солнце и спросил у Кастыриной:

– В двух словах – где тут что?

– Минутку, – буркнула врачиня.

Поместив голову сброшенного с башни в непонятный прозрачный цилиндр, а левую ногу в мудреную штуку, всю в индикаторах – как потом оказалось, это был регенерационный блок, – Лида поднялась с колен и повела рукой, описывая достопримечательности Космограда:

– Вон там – коттеджи для семейных, обе улицы упираются в жилые корпуса для холостых и незамужних…

– Общежития, значит.

– Общежития? Интересное слово… Вон там, видишь? Купол такой, со шпилем – это Совет, за ним – научные лаборатории и главное здание – там сейчас школа, детсад и ясли.

Сощурившись, Кузьмичев огляделся. Памятные ему коттеджи слева, выглядывавшие из нагромождений земной зелени, нынче походили на искусные декорации к фильму о войне. Жители бегали из дома в дом, хватали детей, вещи, одежду, прятались…

Что-то там билось, в комнатах за прозрачными передними стенами, раздвинутыми по случаю теплой погоды, разлеталось на куски, падало с тяжелым звоном, листы бумаги или иного писчего материала кружились в воздухе. Дети плакали, матери голосили, мужчины кричали, надсаживаясь, требуя прекратить панику, и только усиливали общую бестолковщину, суматоху и суету сует.

– Дурдом в борделе, – выцедил Георгий и обратил внимание на квадрат белых стен, не ниже тех, что шли по периметру города. – А вон там что такое, на возвышенности?

– Цитадель. Там энергостанция, склады, промкомплекс…

– Замечательно!

Кузьмичев подбежал к вездеходу, из которого выглядывал Раджабов, и приказал:

– К цитадели! Вон, видишь? Я поведу другой!

– Понял!

Георгий перебежал ко второму танку и просунулся вовнутрь. Внутри сидели девушки из научной группы, Гоцман с Эллой Наумовной и прочий люд.

– Здравствуйте, девушки! – грянул Кузьмичев.

– Здравия желаем, товарищ полковник! – по-строевому ответили девушки. – Нам выходить?

– Нам ехать!

Кое-как разобравшись с управлением, Георгий тронулся с места, догоняя раджабовский танк. Не успев и до десяти сосчитать, он поравнялся с Джафаром, обогнал его и первым въехал в открытые ворота цитадели.

– Выходим! Кто с оружием – не зевать!

Цитадель представляла собой квадрат высоких стен, внутри которого скучились жизненно важные городские службы – сердце Космограда, его легкие, мозг. И желудочно-кишечный тракт.

Отсюда высокая энергоантенна питала все электрические приборы, моторы, прожектора и фонари в радиусе ста километров. Здесь глыбился промкомплекс, способный синтезировать любое вещество, вырастить любую вещь и размножить ее.

От Центральной станции Линии Доставки, что стояла рядом с энергоблоком, веером расходились трубы-потерны, по которым на дом поступали продукты и готовые блюда. А ниже, на втором подземном ярусе, попахивало хозяйство инженеров-ассенизаторов, собиравших отходы жизнедеятельности города и горожан и не позволявших этому добру пропасть зря.

Кузьмичев быстро прошелся по центральному дворику, где остановились вездеходы, и увидел вывеску, извещавшую о том, что он стоял у дверей Главной Диспетчерской. Сии двери раскрылись, и Георгию навстречу шагнул весьма сердитый абориген, упакованный в белоснежный комбинезон.

Полковник, в своей изгвазданной «эксперименталке»[23], показался себе скотником в унавоженной фуфайке, явившимся на светский раут.

– Кто вы такие и что тут делаете? – гневно спросил абориген. Не спросил даже, а потребовал ответа.