согласитесь, то с вами хотели бы переговорить лично Стессель и Витгефт. Конфиденциально.

Думал я не долго. Попросил адъютанта подождать, напоил его крепким ароматным кофе с коньяком и пока он, прижмуриваясь, цедил благородный напиток, принял решение. Все-таки делать мне в Артуре особо нечего, а вот скататься в Чифу еще раз было бы интересно.

Со Стесселем и Витгефтом я встретился тем же вечером. Я заявился поначалу в штаб крепости, но там их не оказалось. Оттуда меня перенаправили до дома адмирала, что находился возле Пресного озера. Туда я и направился. Уже через пять минут я стучал в деревянную дверь. Открыла мне степенная и знающая себе цену женщина. Сурово окинула меня взглядом и зачем-то воровато просканировала окрестности за моей спиной. Потом посторонилась, давая мне пройти, и сказала:

— Проходите, господин Рыбалко, вас давно ожидают.

Я зашел внутрь.

— Вам туда, — подсказал женщина, показывая рукой направо.

Там была комната. А в комнате, развалившись на креслах тянули папиросы Витгефт и Стессель. Они улыбнулись мне, кивнули, хозяин дома любезно указал на третье кресло. В него-то я и упал, провалившись в мягкую подушку.

— Стеша, пойди погуляй, — распорядился Витгефт и служанка исчезла из дома. И, я так понял, мы остались одни и в воздухе отчетливо запахло конспирологией.

— Итак, дорогой Василий Иванович, стоит констатировать — вы согласились на наши условия, — произнес Стессель, беря инициативу в разговоре в свои руки. — Отрадно, что вы, являясь горячим патриотом своей страны, не забываете заботится и о своем кармане.

— Я купец первой гильдии, — пришлось ответить мне на необычный подход. — Прибыль — это то ради чего я живу.

— Ну да, ну да. Ради прибыли делаются все дела в этом мире. И даже эта война проводится только ради нее. Японцы хотят с китайцев снимать шкуру, а мы хотим их доить. Все логично и разумно.

— Только китайцев никто не спрашивает.

— Да-да, такова уж их участь, быть наградой для победителя. Надо честно признаваться себе в своих же поступках, тогда и конечная цель будет видна более отчетливо. Вот вы, Василий Иванович, являетесь купцом первой гильдии, имеете хорошее знакомство с самой Вдовствующей Императрицей, являетесь придворным синематографистом и, вроде бы, для многих этого было бы достаточно и с таким багажом можно жить припеваючи и денег зарабатывать при дворе такие, какие не снились даже нам. Но вы как купец весьма необычны, вы приперлись в глушь империи, чтобы помогать в войне я Японией. Похвально, конечно, но с моей точки зрения весьма подозрительно. Вот вы не раз говорили, что, находясь здесь, вы не желаете поиметь прибыли, не так ли?

— Да, прибыль имеет здесь место, но она не самоцель.

— Ага, — Стессель с некой задоринкой воздел палец к небу, — но все же она для вас имеет место быть!

— Ну да, — хмурясь ответил я, не совсем понимая канву разговора. — К чему вы клоните?

— Действительно, — вставил слово Витгефт, — Анатолий Михайлович, давайте ближе к делу. У вас какое-то путаное вступление.

Стессель кивнул, принимая критику.

— Итак, Василий Иванович, вы согласились купить в Чифу продовольствие для крепости. Так?

— Да, так. Насколько я понял, вы готовы выделить деньги на закупку.

— Именно. Мы готовы вам выделить сто тысяч рублей, на которые вы снарядите караван. Вы с этим согласны?

— Да, согласен. Иначе бы меня здесь не было.

— Отлично, — улыбнулся Стессель. — Просто отлично. А согласны ли вы с той прибылью, что вы готовы получить в ходе реализации данного проекта?

Я развел руками, показывая, что раз я здесь, то вопрос неуместен.

— Я так и думал. Но, дорогой Василий Иванович, вы как купец, как купец первой гильдии, — он особо это подчеркнул, — должны понимать, что такие прибыли просто так не зарабатываются. Вы понимаете нас?

И тут до меня стали доходить все эти странные маневры — Стессель и Витгефт просто-напросто вымарачивают с меня взятку! Все так банально.

И я улыбнулся краешком губ. Они это заметили и также расплылись в довольных улыбках.

— Вот и отлично, что понимаете, — снова затянул Анатолий Михайлович. — Оно и не должно быть иначе, все логично… Все-таки приятно иметь всяческие дела с человеком улавливающего самую суть.

— Вы собираетесь выделить мне из казны крепости сто тысяч, — попытался резюмировать я слишком уж длинное вступление, — а сколько на самом деле я получу на руки? На какую на самом деле сумму я смогу рассчитывать?

Витгефт и Стессель переглянулись. Адмирал пыхнул папиросой и глухо произнес:

— Семьдесят пять тысяч.

Я мысленно присвистнул. Однако ж, по двенадцать с половиной тысяч на рыло? Не стесняются они, воруют другим на зависть. А с виду честные люди.

— Ну, так что? — вкрадчиво спросил Стессель, видя, что я впал в задумчивость. — Вы согласны?

— Надо уточнить детали, — медленно ответил я. — Из тех семидесяти пяти, прибыль, что получается вся до копеечки моя?

— Конечно. Вы уже получили список с ценами, по которому крепость готова приобрести продукты. Понимаем, что вы в Чифу закупитесь дешевле, так вот…, разница и будет вся ваша до последнего грошика. Обещаем вам с нашей стороны всяческую помощь.

В общем-то тут и думать нечего, надо соглашаться. Но я все же позволил себе взять минуту на размышление. Прикинул кого я захвачу в Чифу с собой, а кто останется здесь. И при нынешнем раскладе выходило, что мне в Артуре будет не хватать человека. Мурзин с Петром пойдут вместе со мною и будут там помогать. Здесь же, получается, остается одна Лизка, но она в торговых делах не помощница. Данила не хватало, зря он ушел в солдаты, ой зря. Не вовремя.

— Я согласен, — озвучил я свое решение спустя какое-то время. — Но только можно одну просьбу?

— Конечно, все что в наших силах, — с легким сердцем откликнулся Анатолий Михайлович. — Что вы хотите?

— Помните я у вас хлопотал по поводу моего человека, просил его пристроить на Высокую?

— Вы про вашего мордоворота? Конечно, помню.

— Я хотел бы забрать его обратно. Мне будет не хватать его рук.

— Ой, да стоит ли об этом беспокоиться? — улыбнулись оба махинатора. — Неужели он вам настолько дорог? Он же просто на вас работал.

— Да, но тем не менее. Мне нужен он обратно. В данный момент он проходит лечение в госпитале по ранению. Прошу вас отдать его мне.

Стессель махнул рукой:

— Как скажите. Сегодня же распоряжусь, чтобы его комиссовали. Ранение-то хоть серьезное?

— Ерундовое, но сохраняется риск заражения.

— Все одно — комиссуем. И даже медальку дадим, чтобы не было так обидно. На этом у вас все? Более просьб не