Когда мы вернулись в дом, grand-mère театрально потянулась и зевнула.

– Я порядком устала, – сказала она. – Почему бы нам не отправиться спать?

– Думаю, я еще загляну в библиотеку, поработаю над отчетами, – сказала я и направилась к библиотеке.

– Элеанор, – окликнула меня grand-mère, – это может подождать до завтра.

И снова эта интонация, так похожая на мою. Я невольно остановилась. Оглянулась на нее, пытаясь понять, что она пытается мне сказать.

– Я пока отложу это, – сказала я.

– Умница.

Я пожелала grand-mère спокойной ночи перед порогом ее спальни. Как только дверь за ней закрылась, я поднялась на свой этаж, в свою комнату. Немного потянула время, почитывая урывками роман в мягкой обложке. Я убеждала себя, что просто жду, пока все лягут спать, но, даже когда дом затих, я осталась у себя. Я обнаружила, что разглядываю маленький будильник, стоящий на тумбочке. Я спросила себя: почему я так легко последовала приказу grand-mère? Это ведь так по-детски. Наконец, маленький циферблат показал полночь, внизу лязгнули напольные часы, и я встала. Ну вот, наступило завтра.

Я спустилась по лестнице для слуг. Никогда прежде я не пользовалась ею, чтобы скрываться, и поэтому удивилась, когда доски громко заскрипели под ногами. Я замерла. Нигде в доме не было слышно ни звука. Я медленно выдохнула.

Я и сама не до конца понимала, зачем мне прятаться. Вряд ли grand-mère что-то мне сделает, даже если увидит, как я брожу впотьмах. Но мне не хотелось ее разочаровывать. Она ясно дала понять, что не хочет, чтобы я ходила в библиотеку, хотя не объяснила почему. Пусть тогда это останется в тайне, если это вызовет только расстройство. От прачечной было довольно легко пройти в библиотеку в темноте. Никто меня не остановил. Я была уверена, что все в доме спят.

У входа я помедлила. В голове мелькнула дикая мысль, что, быть может, никакого призрака и нет, а бабушка Персефона, живая, все это время пряталась на чердаке. Она так досконально все контролировала, что я почти поверила, будто она могла всех подговорить устроить такое представление. Поэтому, открывая дверь в библиотеку, я была готова к тому, что найду там ее, сидящую в своем кресле с книгой. «Ты провалила первое испытание, девочка, – скажет она. – Придется мне подыскать кого-нибудь другого, прежде чем я умру по-настоящему». Какое бы облегчение я тогда испытала.

Но даже в тусклом свете было видно, что библиотека пуста.

Я закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной. Я готова была разрыдаться, но не хотела, чтобы кто-нибудь меня услышал, узнал, что я здесь. Я пока не могла понять почему; у меня только было ощущение, что никому здесь я не могу доверять. И тут холодный порыв ветра ударил мне в лицо. В темной комнате я почувствовала, как волоски на моем затылке встают дыбом.

Окна были плотно закрыты. Я прошагала к камину и проверила дымоход: закрыт. И тут краем глаза я заметила движение.

На бабушкином шкафу со стеклянными дверцами, высоко у меня над головой, стояла коробка. Пока я смотрела на нее, она снова стала двигаться. Крохотными рывками, дюйм за дюймом, она продвигалась вперед, а я стояла и смотрела, завороженная, словно кролик, навострив уши. Коробка двигалась до боли медленно, словно кто-то толкал ее кончиком сломанного пальца. Наконец, коробка оказалась на самом краю и после очередного крохотного рывка упала на пол.

Раздался грохот. Во мне нарастала паника, угрожая затмить все остальные чувства. Я шаг за шагом отступала к выходу, пока не нащупала дверную ручку, а затем вывалилась в зал…

И уперлась спиной во что-то холодное и твердое.

Я обернулась. Передо мной во тьме стоял Артур. Долгих несколько секунд мы оба молчали. Потом я прошептала:

– Что вы здесь делаете?

– Я никуда и не уходил.

Наверное, Лума вернула его, после того как grand-mère выпроводила его за дверь. Они, видимо, были наверху, занимались… кто знает чем. На мгновение я ощутила злость. А потом просто порадовалась, что встретила его.

– Прошу, не подумайте, что я сошла с ума, – сказала я. – Но мне кажется, в доме призрак.

– Я вам верю.

– Так, значит, вы тоже это чувствуете?

– Можно сказать и так.

– Давайте войдем туда вместе?

Мне было неловко от того, что мне нужен был кто-то рядом, но я и впрямь почувствовала себя безопаснее, переступая через порог с Артуром. Он вошел в комнату мимо меня. Я заметила, что он без обуви. Его черные носки совсем износились, я даже углядела, как мелькнула его белая пятка. Это вызвало во мне прилив нежности.

– Здесь холодно, – сказал Артур. В комнате было по-прежнему темно, но он отдернул занавеску в дальнем конце помещения, впуская внутрь лунный свет, и все тут же обрело очертания.

Коробка лежала на полу, содержимое валялось вокруг. Значит, мне не показалось. Я затаила дыхание. Артур смотрел на коробку с непроницаемым лицом.

– Она пытается мне что-то сказать? – спросила я.

– Не знаю.

– Ну же, – не унималась я. – Вы знали ее лучше, чем я. Помогите.

Когда я произнесла эти слова, мне показалось, будто он нахмурился. Потом Артур шагнул к перевернутой коробке, и я поспешила за ним. Первыми мне в глаза бросились карты таро: колода раскрылась при падении, и некоторые карты вывалились. Я не видела их с той ночи, когда умерла бабушка Персефона. Как они сюда попали?

– Это ее инструменты, – сказал Артур. – Вещи, с помощью которых она творила магию.

Помимо карт, остальные вещи из коробки казались совершенно обычными. Пара ножниц, утыканная иглами игольница, разноцветные нитки, тяжелый снежный шар, тонкие восковые свечи, перевязанные тесемками разных цветов и разной степени потрепанности, коробок спичек, пара очков без дужек, несколько цилиндрических желтых коробочек «Кодак» с крышками. Сама коробка оказалась грубой, деревянной, со сдвигающейся крышкой. Я наклонилась, чтобы все собрать. Дотянувшись до карт, я не могла заставить себя выпустить их из рук.

– Это значит, она хочет, чтобы я ими воспользовалась, верно? – спросила я.

Артур пожал плечами.

– Как думаете, она сейчас здесь?

– Думаю, она поблизости, – ответил он.

– Почему она не хочет, чтобы grand-mère заходила сюда?

– Не могу сказать.

– Погодите, – сказала я. – Не можете, потому что не знаете или действительно не можете?

– Вы хотите заставить меня сказать?

Я хотела сказать ему, что он должен рассказать мне все, но от этой мысли мне было не по себе. Я вспомнила прошлый раз, когда он сделал все в точности так, как я хотела, а потом пропал на какое-то время. Но в этот раз я понимала, что делаю. Не на сто процентов, но достаточно, чтобы продумать все на шаг вперед. Я покачала головой.