– Что такое?

– Маргарет не любит, когда с ней разговаривают, – объяснила я. – Ей нельзя приказать что-то сделать. По крайней мере, я не могу. Не знаю, почему она послушалась тебя.

– О, так не пойдет, – сказала grand-mère. – Ты же главная в этом доме, не так ли?

– Похоже, никто так не считает.

– Разве не поэтому ты попросила меня приехать? Знаешь, мы ведь до сих пор это не обсуждали.

– Просто ты была только что с дороги. Я не хотела навязываться. Ты ведь наша гостья.

– Я здесь ради тебя, Элеанор, – сказала она. И положила руку в перчатке мне на щеку. – Ты ни в коем случае не навязываешься.

Я не сдержалась и залилась краской от гордости.

– Хочешь, я научу тебя тому, что умею сама? – спросила она.

Я радостно кивнула.

– Важнее всего то, – продолжала grand-mère, – что тебе придется научиться чувствовать каждую часть дома так, словно это часть твоего тела. Каждая комната в этом доме – часть тебя. Каждое живое существо – палец на твоей руке. Ты должна научиться их чувствовать, если хочешь ими шевелить. – Она слегка пошевелила пальцами. – Урок первый. Я хочу, чтобы ты посидела тихонько и прислушалась.

Она взяла мою ладонь в свои руки, уселась поудобнее и закрыла глаза. Я пару секунд наблюдала за ее лицом: она то хмурилась, то опускала уголки губ, то вскидывала брови. Было ясно, что она слышит что-то, чего не слышу я. Я тоже закрыла глаза и навострила уши.

И вдруг поняла, что слышу негромкое позвякивание. Кастрюли. Отсюда было слышно, что происходит на кухне. Сверху раздался плеск воды: это мама, принимает ванну. Я расслабилась и попыталась услышать больше. Я не только слышала, но и ощущала: легкий поток чуть прохладного воздуха со стороны зала: кто-то открыл входную дверь. Стук когтей по полу – кто-то вошел на четырех лапах. Дедушка Миклош, судя по весу. Я открыла глаза.

– Расскажи, что ты узнала, – сказала grand-mère.

– Маргарет моет посуду, – сказала я. – Дедушка только что вернулся. Вошел через главный вход, значит, в лесу он ничего не поймал. Мама прямо сейчас набирает ванну.

– Хорошо, – похвалила меня grand-mère. – Очень хорошо. Со временем ты научишься всегда прислушиваться краем уха, и ты будешь слышать больше, знать больше. И постепенно ты научишься делать так, что все будет происходить само собой, а тебе не придется даже пальцем шевелить.

– Что-то вроде… магии? – спросила я.

– Именно – магия. Та самая магия, благодаря которой званые ужины – как и домашние хозяйства – работают идеально. А сейчас я хочу отдохнуть, а ты, быть может, попрактикуешься? Попроси Маргарет отправить эти письма. Если она откажется или поднимет шум, скажи мне, и я помогу.

Я взяла письма и пошла к Маргарет. Но едва ступив за порог кухни, замерла. Маргарет ощипывала дикую индейку: голова птицы болталась в раковине, на полу возле ног тетушки валялась кучка перьев. Она посмотрела на меня, когда я вошла. И издала глубокий горловой звук, почти что рык.

Я откашлялась, но никак не могла заставить себя заговорить. Прежде всего меня пугала мысль о том, что я выведу Маргарет из себя. Но не только в этом было дело. Мне не нравилась идея приказывать ей, даже если у меня и получится. Маргарет все время работала, даже сейчас. И, в конце концов, у меня у самой есть ноги, разве нет? Я могла бы и сама доставить письма в город.

Я показала Маргарет пачку приглашений и махнула ими в сторону задней двери: я выхожу. Маргарет нахмурилась, но вернулась к работе.

Выскользнув через заднюю дверь, я тут же ощутила, что сделала что-то не так. Но почему? Сначала я чувствовала себя виноватой за то, что вынуждена просить Маргарет, а теперь чувствую то же самое из-за того, что решила сделать все сама. Или, по крайней мере, меня беспокоило, что скажет grand-mère. Я неосознанно обогнула дом и направилась к лесу, надеясь, что она не заметит, что я сама отправилась в Уинтерпорт.

Путь показался длиннее, чем раньше; со дня возвращения домой я не ходила так далеко пешком, но в тот раз я была на взводе из-за переживаний. Мои подошвы скользили по гравию. А потом я миновала поворот и вдруг сразу увидела город, развернувшийся внизу вдоль побережья, и деревянные языки причалов, тянущиеся от гавани. Пришвартованные лодки покачивались на воде. Здания из красного кирпича сделались еще ярче в лучах послеполуденного солнца. Здесь было так спокойно. Я на секунду задумалась, каково это – быть одной из них? Не бояться. И, разумеется, отсюда мне было хорошо видно церковь. Я вдруг поняла, что меня тянет зайти туда, узнать, не примет ли меня отец Томас.

Но сначала дела. Я прошла мимо церкви и направилась прямиком к почте, где оставила формы заказа из каталогов и приглашение. Миссис Ханнафин прочла на конверте свое имя и посмотрела на меня с недоверием, прежде чем разорвать конверт при мне. Пока она читала, ее губы шевелились.

– Гранд… кто? – не поняла она.

– Grand-mère. Бабушка.

Она дочитала до конца.

– Что ж, полагаю, мы могли бы прийти. От нас что-то нужно?

– Достаточно будет удовольствия от совместного времяпрепровождения.

– Ни вина, ничего такого?

– Мы обо всем позаботимся.

Она кивнула и пробежалась по мне оценивающим взглядом.

– Что ж, хорошо.

В городском универмаге я заказала товары с доставкой, но мужчина за прилавком покачал головой.

– Мы туда, наверх, не доставляем, – сказал он.

Ну, по крайней мере, мне представилась возможность попрактиковаться, как и хотела grand-mère. Хорошо, что не на Маргарет – это было бы слишком сложно.

– На вашей вывеске указано, что вы доставляете товары дважды в неделю. Наш адрес относится к Уинтерпорту. Почему вы не можете доставить наш заказ?

– Мы туда, наверх, не доставляем, – повторил хозяин магазина. Он вцепился пальцами в столешницу, и я подумала: уж не воображает ли он, что я перепрыгну через прилавок, чтобы вонзить зубы ему в глотку?

Я сделала глубокий вдох. Вспомнила, каким тоном иногда говорила grand-mère. Для начала попробовала проговорить слова одними губами, представляя, как это должно звучать.

– Что-что? – спросил хозяин.

– Я хочу, чтобы вы приняли мой заказ, – сказала я.

Он кивнул.

– Ну, ладно тогда, – сказал он. – Я сразу-то не понял, что это для вас так важно.

– Хорошо. – Я улыбнулась. – Доставьте к пятнице.

Выходя из магазина, я ликовала. Я сумела настоять на своем и получила, что хотела. Но по дороге домой мне в голову стали закрадываться сомнения: я ведь не просто подобрала нужные слова. Более того, я уже когда-то это делала. Мой голос почти звучал у меня в ушах. Но когда это было?