– Спасибо, что помогаете мне, – сказала я. – Поначалу вы меня немного пугали, но я рада, что встретила вас здесь.

– Я просто делаю свою работу.

– Вам не обязательно оставаться, если вы этого не хотите.

– Перестаньте, – сказал он. – Вы говорите, что я могу уйти, хотя на самом деле хотите, чтобы я остался.

Я закрыла глаза, сглотнула и задумалась.

– Я действительно хочу, чтобы вы оставались со мной, – сказала я. – Но также я хочу, чтобы… чтобы вы поступили так, как вам самому хочется.

– В таком случае я ухожу.

Он задержался еще на мгновение, словно ждал чего-то. Уходя, он бросил на меня взгляд через плечо, и я слегка улыбнулась ему, в надежде, что выгляжу храброй. Однако не успела за ним закрыться дверь, как страх вернулся. Теперь, когда Артур ушел, я осталась с призраком наедине.

Что ж, если она способна выйти на контакт, то и я тоже могу попробовать.

– Я знаю, что ты здесь, – произнесла я, чувствуя себя неловко и боясь одновременно. – Ты отдаешь все это мне? Хочешь, чтобы я научилась магии?

За моей спиной раздался глухой стук. Я обернулась. На полу лежала тонкая книга. Я подняла ее.

– «Руководство по содержанию овец», – прочла я. – Не думаю, что это…

Я подняла взгляд. На полке, рядом с пустым местом, откуда выпало «Руководство», стояла большая книга в кожаном переплете. Что-то в ней показалось мне знакомым.

Чтобы достать книгу, мне пришлось встать на табурет; бабушка была женщиной высокой. Я взяла книгу в руки, и на ощупь она тоже показалась мне знакомой. Я уже прежде держала ее в руках. Это была та самая книга из сна, в котором женщина пыталась меня убить.

– Она принадлежала тебе, – сказала я.

Порыв ветра разбросал карты. Я спустилась на пол, чтобы подобрать их, и тут же застыла.

Та карта, которую я видела в ночь смерти бабушки Персефоны. Извивающиеся, сплетающиеся неясные фигуры, пара желтых глаз. Текста на карте не было – ни намека на то, что она означает.

Я в замешательстве взяла ее и повертела в руках. Под моим взглядом она как будто бы не менялась, но стоило мне посмотреть в сторону, а потом снова на нее, как изображение казалось другим. Оно словно приближалось.

На лестнице раздались шаги, и вдруг стало очень тихо. Я подумала о том, что изображено на карте, как оно сочится вниз по ступенькам, и волосы у меня на загривке встали дыбом…

– Элеанор?

Я облегченно вздохнула: это всего лишь grand-mère. И все же мне не хотелось, чтобы она узнала, что я не сплю в такое время. Я затаилась и стала ждать.

– Мне показалось, ты меня звала, – сказала она. – Ты там?

Я не отвечала. Должно быть, она слышала мой голос, попыталась убедить себя я. Видимо, я сказала «бабушка», а она услышала и подумала, будто я зову ее. Вот и все. По моей шее вниз побежали ледяные мурашки, и я не знала, призрак ли тому виной или что-то во мне самой.

– Хм-м-м, – протянула grand-mère. – Странно.

Ее ноги затопали вверх по ступенькам, а я ждала в темноте, прижимая к груди книгу, пока все не стихло.

В комнате стало теплее, и почему-то я поняла, что бабушка Персефона ушла. Прихватив с собой книгу и карты таро, я взлетела вверх по лестнице, стараясь двигаться как можно тише.

Я собиралась всю ночь провести за чтением бабушкиной книги, чтобы раскрыть все ее секреты. Но как только я вернулась к себе в спальню, мой страх испарился и уступил место усталости. Я легла на бок, свернулась калачиком и уснула практически мгновенно, а когда проснулась, услышала, что кто-то стучится в мою дверь.

– Элеанор, дорогая! – окликнула меня grand-mère. Я спрятала книгу и карты под одеяла, испытав при этом легкий укол вины, и открыла ей дверь. На grand-mère было небесно-голубое платье и белый свитер, мягкие седые волосы были собраны маленьким облачком на макушке. Идеальная образцовая бабушка.

– Сегодня утром ты спала дольше обычного, – заметила она. – Надеюсь, ты не собираешься пропустить завтрак.

– Прости. Прошлой ночью мне было трудно уснуть.

Ее лицо помрачнело.

– Мне жаль, что я тебя побеспокоила, – сказала она. – Знаю, у тебя своя жизнь и свои планы, но я надеялась провести это утро с тобой.

Я улыбнулась ей. Может, призрак ее и недолюбливает, но в любом случае, какое мне дело до того, что там думает бабушка Персефона? Она может и ошибаться. Во мне ведь ошиблась.

– Я сейчас спущусь, – сказала я. – Только оденусь.

Я не торопясь выбрала одежду и отправилась вниз. Не знаю, почему я так себя вела, ведь мне очень хотелось провести больше времени с grand-mère. Но я много раз возвращалась к зеркалу и то поправляла волосы, то разглаживала воротник блузки, все время думая о том, достаточно ли идеально я выгляжу. А еще я ждала, не появится ли что-то в зеркале. Но на меня глядело лишь мое собственное обеспокоенное лицо.

Прежде чем уйти, я сунула книгу и карты таро в ящик прикроватной тумбочки. Неразумно оставлять их валяться где попало, подумала я, хоть и не до конца понимала, от кого я их прячу и главное – зачем.

– Я бы хотела устроить званый ужин, – объявила grand-mère за завтраком, на котором кроме нас присутствовали мама и Лума. Отец с Рисом отправились в лес, проверить, как там дедушка Миклош, который так и не вернулся домой с прошлой ночи. А мама с Лумой по большей части молчали. Мама ела маленькими кусочками, в промежутках прикладывая к лицу влажный носовой платок, а Лума рассеянно ковыряла один и тот же кусок бекона, угрюмо глядя в окно.

– Званый ужин? – переспросила мама.

– Небольшой, – сказала grand-mère. – Я бы хотела пригласить самую влиятельную женщину в местном поселении и ее мужа. Кто они? И, быть может, этого вашего Артура?

На словах «вашего Артура» я покраснела.

– Думаю, тебе нужна миссис Ханнафин, – сказала я. – Хозяйка почты. А ее муж – владелец универмага.

– А мэра тут нет? Или старейшины?

– Городок маловат для этого, – сказала я. – Я не видела, чтобы кто-то, кроме миссис Ханнафин, раздавал другим указания. Разве что бабушка Персефона.

Grand-mère погрустнела.

– Знаю, не следует говорить плохо об усопших, – начала она. – Но меня очень беспокоит то, как она к вам относилась. Меня злит одна только мысль о том, что вы были заперты здесь в одиночестве.

Лума издала глубокий горловой рык.

– Теперь это уже не важно, – сказала я. – Где бы она сейчас ни находилась, надеюсь, она счастлива.

– Что ж, нельзя же целую вечность держать дом закрытым для гостей.