— Слушай, по-моему, ты заговариваешься. Несешь бред, и глаза у тебя сегодня какие-то ненормальные…

— Будут ненормальные, ежели не спавши всю ночь. — Алена коротко зевнула и, спохватившись, поспешно прикрыла рот маленькой ладошкой. — Кстати, о балерине. Если можно, я бы с ней тоже познакомилась. Мне нужно задать ей всего несколько вопросов.

— Если только она соблаговолит тебе ответить. У нее характер бешеного необъезженного мустанга, — усмехнулся Кристиан.

— Здорово. Значит она должна быть талантливой. Я слышала о ней, но, к сожалению, не видела на сцене. Вот, кстати, и повод. Можешь сказать, что я примчалась из России специально, чтобы поглядеть, как она танцует.

Кристиан сдержанно хмыкнул:

— Если она узнает, что ты — режиссер и до сих пор не пересмотрела по несколько раз каждый из ее балетов, она тебе и руки не подаст. Так что? Если к старине Жаку, то нам недалеко. Он в санатории.

— Едем. Только тормозни около магазина. Не с пустыми же руками являться к моему дорогому Жаку…

Нагруженные пакетами и коробками со всякой вкуснятиной, Алена и Кристиан вылезли из машины у массивных чугунных ворот санатория. Долго шли по аллее, обсаженной густыми зарослями кустарников и деревьев, с набрякшими почками, уже вот-вот готовыми провозгласить приход весны клейкими пахучими листьями. Из темной земли кое-где простреливались подснежники и крокусы, и воздух был наполнен тем особенным густым влажным настоем запахов, от которого плывет голова и начинает чаще биться сердце. Но для этих двоих учащение пульса грозило бы беспросветной тахикардией — так переполнены были их вены и артерии взбудораженной кровью в предвкушении встречи со своим детством, с любимым стариной Жаком.

— Я, честно говоря, перед ним виноват. Две последних недели все клиники как сговорились вызывать меня на консультации. Весна… Много тяжелых обострений. У меня своих больных невпроворот… — слегка задыхаясь, говорил на ходу Кристиан. — Но я звонил, все время звонил и справлялся. Все было ничего, соответственно возрасту и его болезням.

— А вдруг он меня не узнает? Представляешь, мы не виделись со дня похорон тетушки Эдит.

— Тебя не узнать невозможно, — насмешливо произнес Кристиан. — Ты законсервировалась в пятнадцатилетнем возрасте. И могу предположить, что навсегда.

— Фу! Слово противное! Ненавижу два слова: никогда и навсегда. В них заключается самая большая ложь на свете. Ого! Вот это дворец!

Алена замерла в восхищении перед огромным старинным особняком в стиле барокко с массивными колоннами и скульптурами вдоль всего здания. Дом, видимо, покрасили к приходу весны, и он стоял белоснежный и величественный, как корабль перед спуском на воду. По широкому мраморному крыльцу они поднялись в вестибюль.

— Добрый день, доктор МакКинли! — поднялась из-за стола им навстречу пожилая приветливая женщина в белом халате. Она с улыбкой кивнула Алене и представилась: — Сара Адамс.

— Алена, мой друг с детства и большой друг господина Жака.

— Тоже с детства, — добавила Алена, и все трое рассмеялись.

— А где же сам господин Жак? — также оживленно поинтересовалась мадам Сара Адамс. — Упросил оставить его продышаться на скамейке после душного Парижа? — и она выглянула сквозь большое окно в парк.

Накрывшая с головой Алену и Кристиана удушливая пауза, казалось, длилась вечность.

— Когда его увезли? — стряхнув оцепенение и моментально преобразившись, резко спросила Алена. — Кто? И какую причину вам преподнесли?

Сара непонимающе испуганными глазами таращилась то на Алену, то на Кристиана.

— Не молчите! Господин МакКинли не отдавал никаких распоряжений отпустить его с кем бы то ни было! — так же резко повысила голос Алена. — Кто его увез? Когда? На чем? Этот приезд предварил звонок якобы от доктора МакКинли? Или была записка? А господин Жак вел себя как всегда? Это было при вас?

От каскада вопросов Сара побледнела и опустилась на стул. Кристиан, казалось, онемел, и только грубый толчок в бок острым локтем привел его в себя.

— Погоди, Алена… — слабым голосом произнес Кристиан. — Возможно, это Пьер, брат Жака. Вы ведь знаете его, мадам, он часто наведывался к нашему Жаку.

— Нет-нет, — испуганно возразила женщина, с опаской поглядывая на превратившуюся из миловидного очкарика в агрессивную фурию Алену. — Я знаю мсье Пьера…

— Сколько дней отсутствует господин Жак Дюбуа? — беспардонно перебила ее Алена.

Сара судорожно сглотнула слюну.

— Так вот позавчера и уехал и сказал, что вернется сегодня. Почему я и подумала, что вы все вместе.

— Рассказывайте! — приказала Алена.

— Позавчера утром я пришла как всегда к девяти утра, и мсье Жак стоял уже одетый для выхода, в плаще, и улыбался, как если бы знал, что его ожидает приятный день… Я спросила его, куда это он собрался такой нарядный, потому что плащ не был застегнут и видна была рубашка с галстуком… И еще спросила, разрешил ли главный врач покинуть санаторий. У нас здесь с отлучками очень строго, нужна санкция главного врача, — начала объяснять Кристиану взволнованная медсестра, но, сразу сообразив свой промах, переадресовала все слова Алене. — Дело в том, что наш санаторий больничного типа, с довольно строгим режимом, и только когда главный врач дает разрешение…

— С этим понятно, — неприятно прогудела Алена. — Значит, вы поверили ему на слово, что разрешение главного врача получено и что время он собирается провести в обществе доктора МакКинли.

Сара согласно кивнула и поспешно пояснила:

— Вы не думайте… Когда мсье Жак уехал, я узнала у секретаря главного врача, было ли разрешение, и она сказала, что действительно звонили от доктора МакКинли и просили отпустить его на два дня…

— Вы сказали, мсье Жак уехал. На чем он уехал? С кем? Вы видели? — Алена сняла очки и, близоруко щурясь, протерла их кончиком шелкового галстука Кристиана.

Он растерянно проследил за ее жестом, машинально поправил галстук и вдруг потрясенно произнес:

— Я понял… Меня это так мучило. Галстук…

— Что ты понял? Говори! — моментально переключилась Алена на Кристиана.

Тот растерянно покрутил головой и виноватым голосом пробормотал чуть слышно:

— Это другое. Просто… написали мой портрет, и я все не мог понять…

— С тобой все ясно. О портрете поговорим позже, — гневно сверкнула глазами Алена и переключилась на трепещущую медсестру.

— Я… нет… не видела. Дело в том, что машины не пускают на территорию парка. Вы же видели сами, парковка автомобилей прямо за воротами, — заговорила она торопливо. — Я еще спросила, проводить ли мсье Жака до машины, но он сказал, что чувствует себя вполне бодро.

— А вы, когда входили на территорию санатория, не видели у ворот машины с ожидающими людьми или просто шофером?