— Я один. Отец так больше и не женился после смерти мамы, да и боится он кому-либо довериться. Раз пережив предательство, всегда ждешь повторного, — ответил Ролт, подцепляя вишенки со своего пирожного и перекладывая их в мою тарелку.

Благодарно улыбнувшись, я все-таки не удержалась от не слишком приятного вопроса:

— Его твоя мама предала? Если тебе неприятно, не рассказывай.

— Нет-нет, совсем нет. Моя мама умерла, когда мне был год. Я ее даже не помню, а предательство… Не только любимая женщина может предать. Отца предал родной брат. Увы, и так бывает.

— Сочувствую. — Не знала, что еще сказать, а потому поспешила поменять тему: — Ваша семья всегда жила во дворце?

— Сколько себя помню, — весело усмехнулся Ролт. От грусти на его лице не осталось и следа. — Если честно, вот он уже где у меня стоит, — показал он рукой на свою шею. — Слишком шумно, слишком много людей вокруг. Побыть в одиночестве просто нереально.

— Даже представить себе не могу.

— Ты бы отлично туда вписалась, — заметил мужчина, подливая мне в кружку теплого отвара. — Что ни день, то новая катастрофа. И как ты до сих пор жива?

Он говорил беззлобно, без тени грубости. Наоборот, в его голосе чувствовалось неподдельное беспокойство и… Какая-то совершенно невероятная нежность.

— Обычно я очень везуча. Даже если крушу все вокруг, — покраснела я, вновь засмущавшись. И вот кто бы ответил, сколько можно теряться под этим внимательным темным взглядом? — Ты будешь есть свое пирожное?

— Недоразумение ты мое, — очертил он костяшками пальцев мою скулу, лишь слегка задевая нижнюю губу. — Если хочешь, могу заказать тебе целую коробку.

Лишь на мгновение я перестала дышать, но быстро взяла себя в руки, едва мужчина переплел наши пальцы. Не хотелось быть настолько наглой, но…

— А можно мне целую коробку глазированной вишни?

Из таверны я выходила довольная, как сотня умертвий, наконец-таки обретших покой. Сама несла коробку с глазированной вишней, решив, что выпускать такую ценную вкусняшку из своих рук никак нельзя. Мало ли здесь любителей сладенького? Вон как тот усач подозрительно на меня смотрит.

Ролт учтиво открыл передо мной дверь, и я уже собиралась выйти, но вдруг мне навстречу из темноты ночи шагнул Арод. Его глаза расширились от удивления, едва он откинул капюшон плаща, а я просто потеряла дар речи, не ожидая встретиться с кем-либо из академии. Парень лишь мельком оглядел моего спутника, чтобы сделать вид, словно мы незнакомы. Всего секунда, и мы расходимся, но сердце мое в груди стучит настолько сильно, будто вот-вот готово остановиться под натиском страха. Меня ведь наверняка уже ищут. Если не ректор, то куратор точно.

— Все нормально? — спросил Ролт, останавливаясь.

— Парень, что сейчас вошел. Он из академии, — сдавленно прошептала я, оглядываясь назад.

Арод так и стоял в проеме, удерживая дверь открытой. Он смотрел на меня, на нас, и взгляд его не предвещал мне ничего хорошего, как и пальцы, что были с силой стиснуты в кулак.

— Ничего не бойся. — Взяв мою руку в свою, Ролт приподнял ее до уровня своих губ и легко прикоснулся к костяшкам моих пальцев в невесомом, мягком поцелуе, что все длился и длился непозволительно долго. — Он будет молчать.

Мгновение, и Тьма слетает с лица мужчины. Он не разрешает мне обернуться, но смотрит мне за спину, и от этого взгляда даже мой страх отходит на второй план. Потому что Ароду наверняка сейчас еще страшнее.

— У-у-у тебя г-г-глаза светятся, — нервно проговорила я, завороженная ядовито-зеленой дымкой.

— Я знаю, — улыбнулся он, взглянув на меня. — Полетаем?

Коробка моя отправилась в портал, а меня резко и без какого-либо предупреждения прижали к чужой груди и оторвали от земли. Я слышала только свой оглушающий визг, а мы устремлялись все выше и выше. Улицы и дома становились все меньше и меньше под нашими ногами. Я, словно рыбка-прилипалка, отчаянно цеплялась за плечи и шею Ролта, грозясь на эту самую шею забраться.

Страха не было.

Был дикий восторг, который щекоткой отзывался в груди, срывал дыхание. Ролт с невероятной бесшабашной улыбкой смотрел на меня, крепко обнимая за талию. Я видела, ему нравится моя реакция, а потому он несся все быстрее и быстрее, разрезая ночное небо с миллиардами звезд.

Здесь были только мы.

Только мы и целый мир, как на ладони. Мир, что сейчас лежал у наших ног.

— Нравится? — спросил мужчина, постепенно снижая скорость.

Впереди чернильной тенью стояли недвижимые горы-великаны. Я видела океан. Впервые в своей жизни видела необъятный океан, конца и края которому просто не было. Шумные волны белесой пеной ступали на песчаный берег, обнимали его, чтобы тут же схлынуть.

Здесь свободно гулял ветер. Он трепал наши плащи, а мы просто зависли в ночном небе, любуясь тем, что создала сама природа.

— Очень, — прошептала я.

Наши взгляды встретились.

Грохот! Наверное, даже если бы целый мир сейчас вдруг решил исчезнуть, пропасть в океане, я бы все так же продолжала смотреть на Ролта. Рядом с ним мне действительно не было страшно. Я ощущала, что могу доверить ему не только свои тайны, но и жизнь. Нас связывало какое-то внутреннее единение, объяснения которому я дать не могла.

Вспышка!

Молнии рассекли черное небо, ослепляя. Только молнии. Они ударили будто совсем рядом, освещая нас в эту ночь, когда стихии вдруг решили встретиться прямо здесь и сейчас, но это неважно. Ветер, волны, скалы, дождь… Мое сердце бушевало куда сильнее.

— Как ты понял, что дамой в красном была именно я? — спросила я о том, что меня давно волновало. Чтобы никаких недомолвок, никаких секретов, ни единой недосказанности.

— Твои глаза, Нарилия. Тебя выдали твои глаза. У всех на балу были черные очи, потому что так положено по регламенту, но в твоих глазах цвела вся зелень лета, тогда как магией в тот момент ты не пользовалась, — мягко улыбнулся он.

Грохот! Вспышка!

— Много у кого зеленые радужки, — отметила я, невероятно довольная его ответом.

— Такие красивые только у тебя.

Ливень. Он хлынул на нас стеной, в секунды вымочив до нитки. Я хохотала и смотрела вверх, а капли стекали по моему лицу. Я будто вновь танцевала под дождем в своей деревеньке. Словно снова было лето, а я бежала по зеленой траве и громко смеялась, даже не стараясь себя сдерживать. Будто старое платье сестры вымокло на мне и отяжелело, но я продолжала кружиться и смотреть в небо, еще не подозревая, что совсем скоро во мне проявится этот проклятый дар. Пожалуй, это был последний день, когда я ощущала себя по-настоящему счастливой, но сейчас… Сейчас мое счастье невозможно было объять.

— Ты мне доверяешь? — спросил Ролт одними губами, медленно склоняясь к моим губам.