Камешек впивался в ладонь и судорожно сжатые пальцы. Не поддаваться панике! Будто он не бывал в такой ситуации… Бывал, пора уж и привыкнуть. Несколько раз вдохнуть и выдохнуть, снова ощутив сладкий запах сосновой смолы, сырость летнего тумана и его мелкие капли на лице. Да разве же сейчас холодно? Жарко даже.

Какой прок выводить из себя Виктора Петровича? Если Алексею повезет, то покойник унесет информацию с собой в могилу. Если не повезет, то мертвому это безразлично.

— И тебя избавлю от твоего страха… Что‑то ты не рвешься под венец, согласился, как на сделку, а сам рад бы сбежать! Наконец‑то я увидел, чего ты боишься. Рассказывай, как всё было. Уж слишком хорошо ты находишь слабые места, на будущее пригодится. И тебе о будущем подумать не мешает, хоть на несколько минут вперед. Мучиться не придется.

Пуля в голову освободила бы его от мучений, это точно… Не от тех, которыми пугал Ельцов, а от тех, о которых особист и не подозревал. Они скоро наступят, когда лейкоз заявит о своих правах в полную силу. Когда все тело будет скручивать болью, когда кости начнут ныть так, словно раскалены внутри. Когда метастазы выведут из строя все органы, один за другим. Когда кровь, лишенная эритроцитов, станет просто соленой водой и не будет разносить кислород, откажет мозг…

Именно этого Алексей боялся даже больше, чем смерти и боли. Не ощущать себя собой, не быть тем, кем был всегда. Одна пуля может избавить его от этого страха. Он перевел взгляд на низенькое зеленое здание позади особиста. «Моя жизнь там, у тебя за спиной, ее портрет висит в зале с деревянными панелями на стенах… Но я больше не хочу смотреть на копию, мне нужен оригинал, и для этого буду жить столько, сколько потребуется, терпеть боль столько, сколько придется. И ты мне в этом не помешаешь». Нельзя быть готовым умереть, когда дела не окончены. Алексей сейчас думал о будущем, как раз об этих нескольких минутах…

Но пока автомат направлен прямо на него, при любом маневре, при нападении с любой стороны его зацепит первым выстрелом. Хоть и заигрался в интриги Виктор Петрович, не взяв с собой конвоя, нарушая все правила, он все равно значительно сильнее и, наверное, опытнее в бою. Смогут ли опыт и автомат противостоять бешеной ярости, выплеску адреналина? Алексей еще раз оценил обстановку, не упустив ни крепко намотанного на руку ремня, ни открытых ножен на бедре. Если одним прыжком приблизиться к противнику, можно будет воспользоваться его же оружием, он не в состоянии контролировать всех движений. Перехватив руку с «кедром», полоснуть лезвием по незащищенной шее… Но первая пуля достанется Алексею. И мутанты будут очень рады, обнаружив тут целый пир для себя. Нет, забирая чужую жизнь любой ценой, не продлишь свою. И снова приговоренный к расстрелу Привратник выбрал привычное оружие, словом он владел не хуже, чем ножом.

— Я не выбирал этот двор специально. Хотел спрятаться от перестрелки.

— А я думал, у тебя тут схрон или еще что…

— Нет. Просто этот дом показался хорошим укрытием. Снайпера обнаружил не сразу, и, если бы он не выстрелил в тишине между очередями, не обнаружил бы вообще. Надеюсь, это был не ваш родственник? — пришлось вернуть привычную Ельцову иронию, чтобы он успокоился и перестал нервно водить стволом «кедра» по ногам. — И мне тоже показалось, что СВУ очень ценная вещь, можно попытаться забрать ее себе. Он работал без второго номера, попытка увенчалась успехом. А потом я решил досмотреть эту эпическую битву внизу…

— И что увидел?

— Что для зажатой во дворике группы дело кончится плохо. Мог повлиять на ход событий, но не стал. Никакой выгоды, к тому же теперь знаю, что коммунисты — народ неблагодарный. И еще было интересно, почему один из сталкеров сбежал, но не уходит. И почему у него оружие на плече болтается, как дамская сумочка.

— И тут появилась выгода? — особист не только слушал внимательно, но и внимательно смотрел. Ни одно движение Алексея не ускользнуло от его взгляда.

— Да. Безусловно. Как вы и сказали, женщина — это хороший товар. К тому же не влепит сразу пулю в лоб своему спасителю. Пока я не дошел до конца истории… Виктор Петрович, а вам точно не пригодится новый снайпер? Я мог бы пользоваться СВУ не хуже, чем любой другой, и не только Вишневский нуждается в сторонниках.

Предложение не было принято. Довериться Алексею особист уже не мог, даже если бы вдруг захотел. Слишком много тот знает…

— Пока покажи, где винтовка. На станцию ты пришел со своим автоматом, Ульяна тоже ничего подобного у тебя в руках не видела.

— Пришлось разок воспользоваться новым оружием, я убрал автоматчика на крыше гаража, он единственный мог увидеть меня на выходе из подъезда. Если осматривали место происшествия, могли заметить там пулевое отверстие, которое «пятерка» не проделает. Труп, наверное, унесли, иначе об этом начали бы расспрашивать еще раньше. Так было дело?

— Именно так…

Последние слова. Последняя возможность. А Алексей все еще не решил, что ему делать. Особист был прав, разговор отвлекал и успокаивал бушующее внутри пламя. Даже холоднее стало.

— Стена высокая, кирпичная, за ней уже меня не было видно. И винтовку пришлось оставить там.

На это отвлекающее «там» возлагались большие надежды, но последовал всего лишь легкий поворот головы, а «кедр» по–прежнему целился в грудь, палец уверенно расположился на спусковом крючке, и недосягаемый для удара противник стоял в двух метрах. Алексей чуть ли не физически чувствовал отсчет последних секунд… Они уходили, как вода между пальцев, как сыплющийся песок, как неостановимое, чуть дерганое движение стрелки часов. Сейчас или никогда.

Тело, не рассуждающее, стремящееся выжить, оправдало надежды, остановило время, указывая в темный угол, увлекая за собой свет фонаря и внимание Виктора Петровича. А метко брошенный маленький камешек пробил окуляр противогаза, стекло разлетелось, выстрел заглушил вскрик, но особист нажимал на спуск, уже не целясь. Автомат дрогнул, рука, державшая его, инстинктивно рванулась к лицу, зажать рану, унять боль, закрыться от удара, хотя делать это было уже безнадежно поздно…

В распоряжении Алексея оказались считаные мгновения. Он не стал тратить время, уклоняясь от выстрела, пуля его все равно опередит. Она вошла в мерзлый асфальт немного в стороне, но он уже этого не видел. Пальцы мертвой хваткой сомкнулись на ремне автомата, соскользнувшего с локтя, противник утратил контроль лишь на секунду, но Алексею этого было достаточно. Не отвлекаясь на первоначальные планы с ножом, он просто оттолкнул ногой особиста, и автомат остался в руках. О ноже вспомнил сам Виктор Петрович и успел наполовину вытащить его, подавшись вперед, восстанавливая равновесие. Круг разбитого окуляра больше не скрывал горящий ненавистью взгляд, еще сыплющиеся внутрь на лицо и на ОЗК мелкие осколки стекла не мешали довести дело до конца и убить, пусть и не так, как было задумано. Его не остановил и ствол автомата, коснувшийся лба. Алексей, понимая, что не обладает достаточной силой, чтобы сдерживать мощное наступление, выстрелил.

— Дерьмовая у тебя все‑таки работа, Виктор Петрович…