Пустошь была домом Эмбер. Пусть не самым удобным и уютным, но домом. Другого она не знала. Вернее, не желала знать и помнить. Те далекие детские воспоминания, что все еще хранила память, были частью другой жизни, которую лучше забыть. Эмбер твердо знала: былое, сожаления и обиды нужно оставлять в прошлом, а не носить повсюду с собой, будто торбу с вещами, из которых давно вырос, но все еще не оставляешь бессмысленных попыток нацепить что-то на себя, изворачиваясь и так, и этак, – вдруг все же подойдет.

Ее жизнь – здесь и сейчас. В Пустоши. Эта суровая земля дала ей приют, одарила любовью и теплом, научила всему, что знает. Здесь Эмбер чувствовала себя в безопасности. Уезжая на обучение в Рокшар, столицу Эреша, или в Лунные земли, ведьма твердо знала, что по возвращении застанет Пустошь неизменной.

Мерное течение жизни их поселения разбавляли лишь праздники. Да и то в них не было ничего неожиданного. Готовясь к Имболку, знаменующему окончание зимнего сна, ведьмы украшали свои жилища белыми, желтыми и оранжевыми лентами, зажигали как можно больше свечей, облачались в светлую одежду и, конечно, проходили обряд очищения. В ночь Литы разжигали костры, плели венки и доверяли Богине свои самые сокровенные желания, в период Йоля давали нерушимые клятвы… Каждый был на своем месте, каждый знал свое дело.

Пустошь не отличалась суетой, присущей Аратте, изысканностью и замашками на аристократизм, как Лунные земли. В ней не было того веселья, о котором без устали болтал Лойша, когда вспоминал о родной Беркане, – а именно туда Эмбер, Лойше и Райденну вскоре предстояло отправиться, чтобы завершить свое обучение. Ведьма ждала эту поездку и одновременно страшилась ее. Все дело было в ритуале единения душ. Лойша, как и все туаты, прошел его в день своего тринадцатилетия – в этом возрасте туаты проходят обряд инициации и становятся мужчинами. Они получают второе «истинное» имя, которое накрепко связывает их с шеду. Для Эмбер и Райденна же все было гораздо сложнее, так как иноземцы не проходили этот ритуал со времен Энси Дионы. Требовалось одобрение Верховного Совета, который по неведомой причине не спешил давать свое дозволение. Еще несколько дней назад ритуал, поиск шеду и мнение Совета сильно тревожили Эмбер, но все это осталось в прошлом. Сейчас ее мир сузился до родного селения в Пустоши. Лишь его судьба имела значение.

Родные края лишились присущего им спокойствия и сейчас походили на растревоженный муравейник: все куда-то спешили, наскакивали друг на друга, спорили и снова неслись по своим делам. Исчезла привычная плавность, перетекавшая изо дня в день, будто туман, спускавшийся с гор в долину. Тень приближающейся войны заслонила солнце от жителей Пустоши. Но они не сдадутся без боя.

Не тренировались только старики и дети, но и те оказывали посильную помощь: готовили, приносили дрова для очага, помогали с уборкой. А те, кто не мог и этого, обучали юных ведьм и ведьмаков боевым заклинаниям и тактикам боя. Эмбер тренировалась больше других. А по вечерам, едва держась на ногах, брела в шатер Верховной и настойчиво искала в древних книгах заклинания, способные выжечь метку Ярштай. Только все было без толку.

Шли дни. Беспокойство нарастало. Табиршасс становилась все более мрачной. Между бровями Верховной пролегла глубокая морщина, выдавая постоянное душевное напряжение. Эмбер же с каждым днем все острее ощущала ненависть к беспечным жителям Аратты, которым и дела не было до проблем Пустоши. Они давно перестали служить Богине и поклонялись лишь одному богу – золоту. Вот только если Пустошь падет, магия Аратты исчезнет, а кошельки купцов и ювелиров опустеют. Ведь именно благодаря жертвам, которые ежедневно приносили двенадцать истинных ковенов, хрупкий магический баланс все еще сохранялся. Ковены были вынуждены жить в самых суровых уголках Ведьминых земель, выживать среди скал и пронизывающих ветров, позабыв о тепле и комфорте. Однако чем сильнее ведьмам Пустоши приходилось ограничивать себя, тем больше жители столицы упорствовали в удовлетворении собственных прихотей.

Но что, если этого мало? Что, если терпению Богини пришел конец? Что, если ковен мести победит? Эмбер гнала от себя такие мысли и еще усерднее штудировала магические книги в поисках того единственного заклинания, способного избавить ее от черной метки. Эмбер повезло: Табиршасс отыскала его за два дня до Церемонии перехода и тут же созвала Совет, сообщив девушке лишь то, что ритуал из запрещенных.

Совет длился несколько часов, показавшихся Эмбер вечностью. Время тянулось, будто древесная смола. Ведьма упражнялась в боевых искусствах и то и дело бросала взгляды в сторону холма, на котором собрались Верховные истинных ковенов. Солнце уже клонилось к горизонту, когда Эмбер, выбившуюся из сил и направлявшуюся в свой шатер, перехватила Корри. «После заката тебе велено явиться в Лес истины для проведения ритуала. Будь в белом», – важно сообщила девочка.

Эмбер кивнула, принимая волю Совета. Значит, решение принято. Ритуал состоится. Она непременно докажет, что достойна оказанной ей чести и жертв, на которые ковенам придется пойти. Ведьма знала: запрещенные ритуалы не проходят бесследно. Они требуют платы. Впрочем, как и все в этом мире.

* * *

Босая, она ступала по холодной земле. Острые камни, древесные корни и хвойные иглы резали стопы. Тонкое платье не спасало от пробирающего до костей ледяного ветра, но ведьма, казалось, вовсе его не замечала. Она шла, гордо вскинув голову и распрямив плечи. В свете убывающей луны белоснежное одеяние сияло на темной бархатистой коже Эмбер.

На той самой поляне, где в ночь Мабона разливался смех и пенилось веселье, сегодня слышался лишь скрип веток да шорох трав. Эмбер издалека заметила пылающее пламя высокого костра, вокруг которого собрались одиннадцать Верховных в алых одеждах.

Подойдя ближе, Эмбер разглядела руны, начертанные на их лицах золой и чем-то красным – это была кровь. Девушке с трудом удалось сдержать бесстрастное выражение лица. Она знала, что ритуал из запрещенных, но не предполагала, что придется прибегнуть к жертвоприношению… Поистине колдовство, что родится сегодня, по-настоящему темное, если нарушаются самые строгие табу.

Фигуры в алом расступились, пропуская ведьму. Безмолвной тенью она ступила в круг, выложенный аметистами, внутри которого уже стояла Табиршасс. Теперь их разделяло лишь пламя. Однако облаченная в белое Верховная будто и не заметила появления Эмбер. Взгляд ее был устремлен в огонь. Бездонный. Пугающий.

Эмбер стояла без движения, не в силах отвести глаза от беззвучно шевелившихся губ Табиршасс. Страха не было. Однако все чувства так и вопили о том, что происходит нечто непоправимое. Неправильное. Противоестественное. Противное самой природе и мирозданию. Нечто, что нарушает