– Ну не днем же, – улыбнуласьРязанова, – в те годы здесь работало много людей, та же Нюра Кондратьева,к примеру. Всегда змеилась очередь из читателей, а шкаф стоял напротив стойкивыдачи книг, незаметно вынуть фотографии невозможно.

– Значит, ночь, – уточнил я. –Вы не запирали дверь?

– Господь с вами! На три замка!

– И включали сигнализацию?

– Естественно! В советские годыбиблиотеки города были подключены к пульту охраны.

– Я так и думал, поэтому испыталнедоумение. Почему же не приехал патруль?

Ольга Ивановна заморгала.

– Патруль? – переспросила она.

Я кивнул.

– Если вор открыл окно или взломал замок,то неминуемо сработал бы сигнал, и спустя считаные минуты сюда ворвалась бымилиция.

– Да, – согласилась Рязанова.

– Но этого не случилось!

– Ну… да!

– А почему?

Ольга Ивановна опустила голову.

– Не знаю.

– Ладно, – махнул я рукой, – нимилиция, ни ваше начальство не узнали о факте проникновения в библиотеку. Новаш Совет! Его члены небось возмутились, услышав об исчезновении фотографий.Кстати, не помните, что на них было запечатлено?

– Наша встреча с господиномПодушкиным, – мрачно сообщила Рязанова, – осталась лишь общаякарточка, были еще снимки по отдельности. Павел Иванович был очень любезен, онсогласился сняться с каждой из нас!

– Ничего себе! – всплеснул яруками. – Исчезло самое ценное! Очень странно!

Рязанова вздрогнула.

– Не хотела говорить, никому не приятновспоминать о своих оплошностях. Я в тот день, уходя домой, забыла включитьсигнализацию. Не пойму, как это произошло!

– Неправда!

– Вы мне не верите?

– Нет.

– Молодой человек! Как вы смеете!

– Не такой уж я и молодой, –улыбнулся я, – детство, отрочество и большая часть юности прошли приСоветах, я работал редактором в журнале «Красный Восток», меня туда устроилотец. Но не это интересно. Помещение нашей редакции тоже было подключено кпульту, а запирал его на ночь и ставил на охрану Леонид Смолин, мой приятель. Ячастенько ждал его. Так вот, пару раз, когда Смолин запирал дверь снаружи,изнутри неслись телефонные звонки. Не обычные, прерывистые, а безостановочнаятрель – тууууу! Таким образом сотрудница пульта сообщала: внимание, дверьзахлопнута, а сигнализация не включена. В те годы за соблюдением порядкаследили истово, на пульте знали, что ровно в семь пятнадцать вечера здание«Красного Востока» должно стать на охрану. Кстати, за рассеянность штрафовали.Думаю, и вам звонили!

Рязанова начала кашлять.

– У вас до сих пор возле гардеробапривинчена табличка с надписью: «Выполни инструкцию перед уходом», –сказал я, – и у нас в редакции имелась подобная. Никому не хотелосьплатить штраф. Неужели члены Совета поверили вашей лжи про кражу?

– Нам не о чем более разговаривать, –печально произнесла Рязанова.

– Наоборот, беседа только начинается.Впрочем, разрешите представиться! Меня зовут…

– Мы уже знакомились, – оборваламеня Ольга Ивановна, – теперь пора прощаться.

– Каюсь, соврал, мое имя не Владимир. Я –Иван Павлович Подушкин, сын Павла Ивановича!

Пару секунд Ольга Ивановна моргала, потом селана продавленный черный кожаный диван и сказала:

– Глупый спектакль! Вы самозванец!Покажите паспорт!

– У меня его нет, вернее, есть, но на имяВладимира Задуйхвоста! И вы видели сей документ!

Рязанова рассмеялась.

– Прощайте, молодой человек!

– Выслушайте меня!

– Не имею ни времени, ни желания!

– Я на самом деле наследник родаПодушкиных.

– С тем же успехом вы могли назватьсягерцогом Кентерберийским! – отбрила старуха.

– Я не вру!

– До свидания!

– Я не уйду отсюда, пока не объяснюситуацию!

Ольга Ивановна встала с дивана.

– Хорошо, но сначала ответьте на мойвопрос! Если вы родственник Павла Ивановича, то вам это не составит труда!

– Задавайте, – кивнул я.

– У господина Подушкина имелась дача?

– Да, в Переделкине.

– Назовите ее адрес!

– Улица Тренева, дом четыре.

– Дом был на одну семью?

– Нет, на две.

– Помните соседей?

– Конечно! Некто Сытин, кажется, ВикторНиколаевич. В имени я уверен, а в отчестве сомневаюсь. Мои родители с Сытинымине общались, у нас были разные входы.

– А кто жил через дорогу?

– Поэт Степан Щипачев. Вы хотели задатьодин вопрос, а получился масштабный допрос, – улыбнулся я.

– Лучше продолжим! Кто были вашиближайшие друзья по даче?

– В основном я общался с девочками.Внучка Катаева, Тина, потом Тата Тевекелян, Катя Чаковская, дочь главногоредактора «Литгазеты», она, к сожалению, погибла молодой вавтокатастрофе, – перечислил я, – остальных плохо помню, я былзамкнутым подростком, больше сидел в саду и читал!

Ольга Ивановна посмотрела на меня:

– И последнее! У вас с отцом имелсятайник, куда клали всякие секретные записки. Назовите его!

Я поразился до глубины души.

– А вы откуда знаете?

– Неважно, отвечайте!