– Знаете, – улыбнулась она, –мне пришлось научиться мастерски обращаться с фотоаппаратом, чтобы сниматьПавла Ивановича. Вот вы спрашивали, выделял ли он меня из толпы? Не хочухвастаться, но некоторое время – определенно да! Как-то раз мне не удалосьприобрести билет в первый ряд на его выступление, пришлось сесть в десятом. И каксделать снимок? Я вся извертелась, ничего не получалось, ну и решилась встать,приблизилась к сцене, начала наводить объектив, и тут подошел милиционер иговорит: «Гражданочка, сядьте, вы мешаете писателю отвечать на вопросы!» АПавел Иванович услышал его и возразил: «Нет, нет, пусть работает. Онасоставляет фотолетопись, спасибо, милая, продолжайте спокойно!» Это былзнаменательный день! Понимаете?

Я кивнул.

– Скажите, у писателя были дети?

– Сын, – сухо ответила ОльгаИвановна, – назван в честь деда Иваном. Но, если честно, меня никогда неинтересовала его личная жизнь: романы, любовницы. Только творчество!

– Значит, у литератора были связи настороне, – сказал я, – вполне вероятно, что он имел других детей!Сколько раз господин Подушкин женился?

– Один, – коротко обронилаРязанова, – насколько я знаю, он долго жил холостяком.

– Сейчас, как вы верно заметили, иныевремена, читателей очень интересуют факты из интимной жизни, моя книга будетбез них неполной, – вкрадчиво сказал я.

– Ничего такого я не знаю, – сердитоперебила меня Ольга Ивановна.

– А вот Софья Борисовна говорила…

– Она давно выжила из ума! –возмутилась Рязанова. – И, между нами говоря, никогда не являлась егопреданной поклонницей! Могла пропустить заседание клуба! Представляете? Одинраз Соня взялась за читку!

– Простите? – не понял я.

Ольга Ивановна закрыла шкаф.

– Мы собирались каждую субботу, оченьудобный день, впереди выходной, в те годы мы работали шесть дней в неделю. Одиниз членов клуба зачитывал вслух главу из книги Павла Ивановича, потом говорил,как он понял смысл, мы спорили, разгоралась дискуссия. Ясное дело, выступающийготовился заранее, репетировал дома, оттачивал дикцию. Так вот, один разпредстояло выступить Соне. Все собрались, а ее нет! Семь часов, восемь, мызаволновались, потом люди разошлись.

Ольга Ивановна прождала Софью Борисовну додесяти и решила заглянуть к ней домой, пошла к ее дому и столкнулась с ней наулице. Та спешила в родные пенаты.

– Соня! – воскликнула Ольга. –Что случилось?

– Завтра праздник у малышей, – безмалейшего волнения ответила Софья, – мы репетировали сказку.

– Ты забыла про заседание клуба?

– Нет, просто не сумела прийти.

– Но мы ждали чтения главы!

– Кто угодно мог текст произнести, –пожала плечами необязательная поклонница.

Ольга Ивановна возмутилась и на следующемсобрании клуба предложила исключить Софью из его рядов.

– Увы, мне это не удалось, – снескрываемой обидой рассказывала сейчас Рязанова, – мнения разделились.Нюрочка так защищала Соню! Прямо тигрицей на меня накинулась.

– А еще Софья Борисовна говорила, чтонекая Нюрочка тесно общалась с Павлом Ивановичем! – вспомнил я. – Высейчас эту женщину вспомнили? Она была любовницей прозаика?

– Гнусная ложь! – возмутиласьРязанова.

– Вроде у них был роман! – начал япедалировать ситуацию.

– Чушь!

– Нюра была замужем?

– Нет, конечно, кому она нужна, –пошла вразнос Ольга Ивановна, – ни кожи, ни рожи, ни ума! Меня оченьудивляло, что такая женщина любит книги Павла!!!

– Но у Нюры был ребенок? – наугадспросил я и попал в точку.

– Да, – помрачнела Рязанова.

– От кого?

– Она не рассказывала! – гаркнуластаруха.

– Насколько я понял, вы были основателеми председателем клуба поклонников? – Я нарочно ушел в сторону от скользкойтемы.

– Именно так! – вскинула головуОльга Ивановна. – У нас, впрочем, работал Совет, проблемы мы решалисообща! Ну, например, где будем день рождения Павла Ивановича отмечать!

– Но все равно ваше слово было решающим.

– Конечно.

– Почему же вы не выгнали Нюру за спор насобрании?

Рязанова заморгала.

– Ну… за что?

– Она была морально неустойчива, родиламалыша вне брака!

– Мы поклонницы Подушкина, – нервноответила Ольга Ивановна, – и только. Мое личное отношение к Нюре тут нипри чем!

Я кивнул:

– Ясно. У вас великолепный музей, нопочему он помещается не на виду, а в служебном помещении? Неужели вам нехочется продемонстрировать собрание людям?

Ольга Ивановна покраснела.

– Таково было решение Совета.

– Да?

– Ранее, до ограбления, шкаф размещался вчитальном зале, любой человек мог взять книгу и посмотреть фотографии. Но потомнас обокрали!

– Много книг унесли? В советское времяони были дефицитом.

– Фонд не тронули!

– Неужели?

– Взяли только снимки Павла Ивановича.

– Вы, конечно, вызвали милицию?

– Нет, – после легкого колебанияответила Рязанова.

– Но почему? – поразился я. –Налицо был факт кражи! Неужели не хотели поймать грабителя?

Ольга Ивановна нервно теребила край шали,накинутой на плечи: несмотря на теплый летний день, в библиотеке царилапрохлада.

– Не хотелось впутывать органы, – вконце концов призналась она, – музей ведь не принадлежал государству, этоличное собрание. И потом, нас не погладили бы по головке в отделе культуры.Хотя выставки о писателях поощрялись, но наш клуб возник стихийно. Поэтому япредпочла замять эту историю.

– Вам это удалось! И вот что странно!

– Что? – вздрогнула Ольга Ивановна.

– Вор влез в хранилище ночью?