— Слушай, а кто он? — перешла я на шепот.

— В каком смысле?

— Ну, чем занимается?

— Фиг знает, он что-то говорил, но я внимания необратила. Он когда говорит, я вообще ни на что внимания не обращаю, так бы воти смотрела, и смотрела…

— И ты дала ключи от своей квартиры неизвестно кому? —возмутилась я.

— Что я, по-твоему, жулика от порядочного человека неотличу? — в свою очередь, возмутилась Наташка.

Я вдруг вспомнила, что волновать ее нельзя, и спросиланерешительно:

— Но хоть что-нибудь ты о нем знаешь?

— Да мы только-только познакомились, а тут еще Дима.Встречались всего раза три, даже не целовались.

— Я тебя не об этом спрашиваю.

— А о чем? Катька, — вдруг заволноваласьона, — не вздумай влюбиться! Такие парни не для тебя. Он разобьет твоесердце, а мне потом мучайся с тобой. Я не из жадности, просто у таких, как он,девок табун, и все на все готовы. На фига тебе такое счастье?

— А тебе на фига? — не удержалась я.

— Я — другое дело, головы никогда не теряю. Короче,пусть живет, но вы все-таки заходите, за вещами приглядывайте.

Я мысленно чертыхнулась и вернулась в гостиную. Ленка,конечно, не придумала ничего умнее, как начать выспрашивать Матвея о егокроссовках. Ничего ценного он сообщить не мог, кроме того, что купил их вфирменном магазине на Литейной.

— Поговорили? — повернулся ко мне Матвей.

— Поговорили. А вы всегда в гостинойразуваетесь? — в свою очередь, спросила я.

— Извините, — смутился он и отнес свои кроссовки вприхожую. — Может быть, чаю? — спросил он, вернувшись.

Я бы предпочла такси, чтобы скорее до дома добраться, ноЛенка согласно кивнула.

— Нам бы еще поесть, но у Наташки холодильник пустой.

— Я успел съездить на рынок, — осчастливилМатвей. — Если вы немного подождете, я что-нибудь приготовлю. — И, неслушая нашего ответа, он отправился на кухню.

— Ты чувствуешь? — зашептала Ленка. — Все какположено. И неожиданно, и…

Я не успела уточнить, что она имеет в виду, как в гостинуюснова заглянул Матвей.

— У Наташи было много дисков. Куда они делись? Хотелвключить музыкальный центр….

— А нет их, — выпалила Ленка. — Все исчезли.

— В каком смысле? — нахмурился он.

Я пнула Ленку ногой, и она загрустила, отвечать пришлосьмне.

— Наташа их на дачу перевезла, мы там вечеринкуустраивали.

— Да? Я был здесь накануне ее отъезда…

— Мы перевезли, — влезла Ленка. — То есть мывечеринку устроили, Наташка разрешила. Мы вернем, только позднее, они сейчас… —Ленка вытаращила глаза и замолчала. Стало ясно, что больше она ничего нескажет, и Матвей, кивнув, удалился. — Пойду спрошу, может, помочьчем, — сказала неугомонная Ленка и тоже удалилась, а я устроилась надиване поудобнее и не заметила, как уснула.

Вновь я открыла глаза, когда в комнате было уже темно.Лежала на Наташкиной кровати, заботливо укрытая пледом. Сладко потянулась ирешила, что ничто не мешает мне еще поспать, потом озадачилась: как я оказаласьна кровати? Потом мне понадобилось в туалет.

Я вышла из спальни и увидела, что свет в кухне горит. Иоттуда доносились голоса, в основном Ленкин, она рассказывала что-то,захлебываясь от счастья. Любопытство разбирало, и, посетив туалет, я заглянулана кухню. За столом напротив друг друга сидели Матвей и Ленка, подружка былаздорово навеселе, хотя стол украшала бутылка французского красного, и тонедопитая, но, учитывая, что спали мы последнее время редко, Ленкино опьянениепонятно. Стол был сервирован по всем правилам, с тремя свечами, которые ужедогорали.

— Проснулась? — обрадовалась Ленка. — А мытебя будить не хотели, жалко. Съешь что-нибудь?

— Нам домой не пора? — зевнув, спросила я.

Ленка с прискорбием взглянула на Матвея.

— Зачем же домой? — подал он голос. — Меставсем хватит. Может быть, все-таки покушаете? Мясо, по-моему, удалось.

— Не сомневаюсь, — ответила я. — Спокойнойночи. — Я отправилась назад в спальню, подумав; что наконец-то Ленкеповезло. А она еще болтала, что такие, как Матвей, на нее не смотрят… В концеконцов, любят не за внешность, а за душевные качества, а Ленка человек хороший.

Я нырнула под плед и мгновенно уснула. Когда я вновь открылаглаза, было раннее утро, солнышко робко заглядывало в окно, а рядом спалаЛенка, сладко посапывая. Спать больше не хотелось, я тихо поднялась, нашла наполке детектив и вновь устроилась в постели. Все-таки переживать приключениягораздо приятнее с удобствами — под пледиком, с чаем с лимоном, под настольнойлампой длинным зимним вечером, а не лазить по уши в крапиве. Кстати, о чае. Немешало бы выпить чашечку. Матвей, наверное, спит в гостиной, она у Наташкипроходная, если пойду на кухню, придется его беспокоить.

Но чай с лимоном уже завладел моими мыслями, и даже детективбыл теперь не в радость. В конце концов я поднялась и на цыпочках вышла изкомнаты. Шторы на окнах в гостиной были задернуты, и, стараясь не смотреть всторону дивана, где спал Матвей, я прошмыгнула в кухню, плотно закрыла дверь ивключила чайник. Потом заглянула в холодильник. Остатки вчерашней трапезывпечатлили. Если все это приготовил Матвей, то он как минимум должен бытьшеф-поваром ресторана.

Голод дал о себе знать, и я быстренько сунула вмикроволновку мясо с какой-то немыслимой приправой. И вдруг другая мысльзавладела мной, и так же неудержимо, как на кухню, меня повлекло в прихожую.

Сумка все еще стояла там. Я опять плотно прикрыла дверь идля начала заглянула в боковой кармашек. Что-то из туалетных принадлежностей.Какой парфюм предпочитает Матвей, в тот момент меня интересовало мало. Яподняла голову и увидела на вешалке ветровку, вздохнула и полезла в карман. Внаружном кармане лежало водительское удостоверение на имя Берсенева МатвеяИльича, с фотографии на меня с улыбкой смотрел Матвей и вроде бы дажеподмигивал. Тут же был техталон, и я узнала, что Матвей Ильич предпочитаетнемецкие автомобили.

— Не бедный, — без удовольствия отметила я. Лазитьпо чужим карманам страшная гадость, особенно если от этого занятия никакоготолка. Вздохнув, я вернула документы в карман и загрустила. Узнать фамилиюэтого типа и номер его машины я могла бы и от Наташки.