– Стоп, Бабенко! – Соколов с удовольствием осмотрелся и отключил кабель ТПУ от шлемофона.

Как же приятно было спрыгнуть на мягкую траву, ощутить прохладу леса. Слышать не рычание двигателя и железный лязг гусениц, а щебет птиц, шелест листьев на ветру. Да и просто чувствовать разгоряченным лицом этот ветерок в глубине леса, а не жаркую пыль проселочных дорог.

– Омаев! – Алексей бросил на траву шлемофон и расстегнул воротник гимнастерки. – Возьмите ведро. Тут неподалеку в овражке родник должен быть, он на карте обозначен. Только осторожнее там, и автомат захватите с собой.

– Ну, ничего, бежит как новенькая наша «семерка», – вылезая из переднего люка, сказал Бабенко. – Не зря, выходит, рисковали. Есть охота.

– Ох, и осточертели эти консервы! – в тон механику-водителю добавил подошедший Бочкин. – Товарищ младший лейтенант, может, нам Руслана в лес послать, он же охотник, в горах умел добывать дичь, может, и здесь какую косулю подстрелит или кабанчика?

– Сдурел? – коротко осведомился с высоты танка Логунов и бросил на траву брезент. – Немцы в двух шагах, а ты про охоту. Расстели брезент и иди принимать консервы.

Омаев вернулся быстро. Лицо у него было мокрое и довольное. Соколов велел ему побыть в боевом охранении, пока он не пришлет смену. Ведро чистейшей, ледяной до ломоты в зубах воды заставило танкистов застонать в голос. Они стаскивали грязные комбинезоны, пропотевшие гимнастерки и нательные рубахи. Сапоги стояли в сторонке, портянки сохли на солнышке. Ступая босыми, уставшими от сапог ногами по траве, танкисты начали умываться, поливая друг друга из кружки. Они кряхтели от удовольствия и охали от ледяной воды, но каждый старательно умылся, вымыл шею, грудь, под мышками. Невероятное ощущение чистоты заставило расслабиться каждого, хотя это была просто ледяная вода да кусочек солдатского мыла.

Рассевшись на брезенте, накинулись на еду. Ножами вскрывали банки с мясными консервами, вытирали ложки о рубахи и зачерпывали застывшую жижу с кусками мяса. Хрустели сухари на зубах, танкисты подмигивали друг другу с набитыми ртами. Как мало радостей на войне у солдата и как остры ощущения вот таких минут. Вздремнуть, вытянув ноги после долгого тяжелого перехода, поесть всласть, когда с самого утра во рту маковой росинки не было, умыться, стереть с тела засохший вперемешку с пылью недельный пот. Вытянуть босые ноги, истосковавшиеся по воздуху, солнцу, ощутить траву под ступнями.

– Пусть ребята отдохнут, – тихо сказал лейтенанту Логунов. – Я пойду, сменю Руслана?

– Да, хорошо, – согласился Алексей и приказал остальным: – Два часа отдыхать. Бочкин – следующий в боевое охранение.

Бабенко скрутил себе «козью ножку», бросил кисет на брезент и лег на спину, подложив шлемофон под голову. Он блаженно затягивался с таким видом, как будто ничего слаще в его жизни не было и нет, кроме вот этой самокрутки. Соколов улыбнулся и, открыв свой офицерский планшет, развернул карту. Он принялся изучать местность, решая, где здесь можно искать остатки штаба корпуса Казакова. То, что несколько дней назад корпус выходил на связь и с генералом на тот момент было около батальона бойцов, Соколов помнил. За прошедшее время батальон могли сто раз окружить и разбить. И совершенно очевидно, что и сам генерал, и остатки его войска могли уйти отсюда после того боя, скорее всего ушли, потому что немцы обязательно не оставили бы попыток истребить окруженную часть. Но куда пойдет генерал? Он получил приказ оставаться на месте, но возможности у него такой могло и не быть. И пойдет он, естественно, к фронту. А вот дорог у него из этих лесов не так много. Надо проанализировать и найти место последней стоянки штаба корпуса или место боя.

Вернувшийся Омаев доложил, что вокруг спокойно. Бочкин вызвался полить пулеметчику из кружки. Парни отошли в сторону, плескались и чему-то все время смеялись. Соколов подумал, что отношения у ребят все же стали дружескими. Первые стычки, какое-то странное противостояние прошло. Омаев злился из-за шуток Николая по поводу санинструктора Людмилы, которую он тайно и так горячо любил. Тот, в свою очередь, чувствовал, что чеченец к нему относится как будто свысока. А может, немного и завидовал Руслану. И что его такая красивая девушка любит, и что он хороший стрелок и даже сумел сбить из ручного пулемета самолет. А потом молодость взяла свое. Ребята подружились и даже о чем-то тихо секретничали по вечерам. Может, делились неудачами у девушек, может, Коля Бочкин рассказывал, что и у него в Сибири есть девушка, которая его любит. А может, они говорили просто о доме, о матерях.

Через два часа Бочкин начал поспешно одеваться, поглядывая на командира. Ему предстояло идти менять в боевом охранении Логунова. Но сержант неожиданно появился сам. Соколов удивленно уставился на него. Неужели немцы близко?

– Разрешите доложить, товарищ младший лейтенант? – поспешно заговорил Логунов.

Алексей поднялся с брезента и отошел с ним в сторону.

– Здесь неподалеку железная дорога проходит. Она у вас на карте должна быть. Второстепенная ветка, которая отходит к поселку. Там завод какой-нибудь был или склады. Сейчас на этой ветке группа наших военнопленных работает. И десятка два фашистов их охраняют. Их недавно привезли на мотодрезине с прицепленной платформой. Для чего чинят, непонятно. Но наших там человек 30–40.

– Где? Покажите на карте, Василий Иванович, – попросил Соколов.

Логунов склонил голову над развернутой картой и провел пальцем. Там, где он показал, проходила железнодорожная дорога Могилев – Осиповичи – Слуцк. А ветка отходила на городок Липовку. Немцам зачем-то эта железнодорожная ветка была нужна, раз они ее стали восстанавливать. Отправив Бочкина в охранение, Соколов снова уселся над картой. Сержант присел рядом, сдвинув на затылок пилотку.

– Смотрите, Василий Иванович, что я думаю, – заговорил Соколов и стал показывать на карте кончиком карандаша. – Вот из этого района выходила в эфир рация штаба корпуса. По докладу генерала Казакова в штаб армии, их блокировали немцы крупными силами, и они готовятся принять бой. Нам надо разведать местность, нам нужно узнать, что это за населенный пункт Липовка. Нам нужно попутно думать и о пополнении боезапаса. Горючее пока есть, а вот снарядов и патронов мало. Очень мало. На один полноценный бой не хватит.

– Да, товарищ лейтенант, искать генерала Казакова нам будет сложно, если его нет в той точке, что вы показали. А его там нет наверняка. И мы не можем ездить по лесам и кричать «ау». Нам нужны разведсведения о событиях тех дней. «Язык» нам нужен!

– Кто? – не понял Соколов.

– Ну, это выражение такое у нас еще на финской было. Взять «языка» – значит взять в плен осведомленного офицера или солдата вражеской армии для получения сведений о противнике. Нам капитан наш рассказывал, что это слово «язык» в таком понимании в армиях мира существует уже больше тысячи лет. Понимали наши предки в разведке.

– А еще мы должны наших пленных освободить, Логунов! – покосившись на своих танкистов, тихо сказал Алексей. – Это наш долг, долг советских солдат – помочь своим товарищам. Как Суворов говорил? Сам погибай, а товарища выручай!