Странным образом никаких из этих фантазий, сколько я ни напрягаю память, не могу считать своими. Фрейдист возразит: сказывается воздействие традиционной морали! Мол, человек обманывает себя, желая забыть постыдные, как он подсознательно считает, чувства.

Ничего подобного в данном случае нет. Просто моё сознание не заражено фрейдизмом. И не потому, что это учение в советское время называли «реакционным по своей идеологической направленности». Именно по причине такой критики, а также по молодости лет при сексуальных переживаниях этого периода я ознакомился с некоторыми сочинениями Фрейда. Они меня не потрясли, не возмутили, но и согласиться с ним я не мог. Многие его фантазии вызывали у меня недоумение и улыбку.

Неужели в сновидениях мы все становимся одинаковыми? Возможно, в каких-то отдельных чертах. Вряд ли смысл сновидений для всех людей – из разных стран, в разные эпохи – одинаков. А Фрейд предполагал, что либидо вместе с вызванными им комплексами свойственны любому человеку: своеобразный первородный грех.

Русский мыслитель Семён Людвигович Франк по-своему осмыслил новаторские идеи Фрейда в книге «Свет во тьме» (1949). Он подчеркнул, что выступает как свободный философ, а не богослов. Беспокоил его нравственный аспект учения Фрейда:

«Уже на нашей памяти антропологический мотив дарвинизма – научное обличение гордыни человеческого самосознания – нашёл ещё новое подтверждение в учении психоанализа (этот смысл психоанализа подчёркивает сам его творец, Фрейд): мало того, что человек оказался обезьяноподобным существом; отныне он признан комочком живой плоти, вся душевная жизнь и все идеи которого определены слепым механизмом полового вожделения; не разумное сознание, не дух и не совесть, а слепые хаотические подсознательные силы правят человеческой жизнью».

Вряд ли надо расстраиваться от сходства человека с обезьянами , отмеченного задолго до Дарвина. Нет ничего позорного и в том, что у нас с ними могли быть общие предки.

На этот счёт выдающийся шведский учёный Карл Линней высказался в 1788 году: «Я настаиваю, чтобы вы или кто-нибудь другой указал мне такую черту… с помощью которой можно было бы отличить человека от обезьяны. Сам я совершенно определённо такой черты не знаю. Но если бы я назвал человека обезьяной или наоборот, то был бы неминуемо отлучён от церкви. Однако как натуралист я, быть может, обязан поступить именно так».

Общепризнанна его система классификации: человек принадлежит к отряду приматов и родственник высшим обезьянам (родственник, но не их потомок!). Кто с этим не согласен, ставит себя вне науки, а потому волен считать себя хотя бы потомком пришельцев с Альдебарана.

Нет ничего зазорного в нашей принадлежности к позвоночным и приматам. Миллионы лет назад наш предок больше, чем мы, походил на обезьяну. Эволюционная теория, опровергнуть которую на фактах невозможно, доказала: у нынешних обитателей Земли были более примитивные предки.

Великое достоинство наших прародителей не в том, что они были сотворены интеллектуалами, а в том, что они развивали в себе любознательность, наблюдательность, рассудительность, общительность, стремление постигать окружающий мир и самих себя.

Относительно учения Фрейда с Франком не поспоришь. Только вот далеко не все люди и не всегда руководствуются велениями совести, не всегда внемлют голосу рассудка под напором страстей, а духовные интересы у большинства весьма ограничены.

Франка сильно беспокоило внешнее сходство человека с обезьяной. Как теперь выяснилось, мы даже генетически весьма близки с шимпанзе. Но в отличие от обезьян, человек способен совершать массовые убийства и разрушения именно сознательно. И это вовсе не проявление «зверских инстинктов», а результат прогресса цивилизации.

Подобно Фрейду, Франк рассуждал об абстрактном «об-щечеловеке», в природе не существующем. Он прав в том, что признание основой духовного бытия либидо и Эдипова комплекса унижает и позорит род человеческий. Само по себе половое влечение естественно. Но считать, что оно определяет поведение человека – значит низводить нас на более низкий уровень, чем обезьяны, у которых значительно богаче набор факторов, побуждающих к мыслям и действиям.

Семён Людвигович не заметил, что психоанализ Фрейда опошлил понятие «любовь», сведя это сложное и многоликое чувство не только к удовлетворению полового влечения, свойственного даже большинству беспозвоночных, но и возведя его в ранг «основного инстинкта».

Даже у пауков, не знающих своих родителей и живущих одиноко, сексуальная жизнь не так примитивна, как требовал бы «принцип господства либидо». Они проводят основную часть жизни, плетя паутину, охотясь, питаясь. Порой используют сигнальные нити для поисков невест и женихов.

Самцы крестовиков, обнаружив паутину самки своего вида, подают по нити сообщение. Его сигнал отличается от колебаний, вызванных трепетом добычи, падением сора или порывами ветра. Жених сообщает о себе, а хозяйка сети делает выбор. (Не правда ли, похоже на брачные объявления по Интернету?) Если она настроена благосклонно, то ритмически постукивает по нити, приглашая в гости. Нередко она получает от избранника свадебное угощение: съедобную мошку.

Этот подарок не призван укрепить семью (её у пауков нет). Паучиха значительно крупней самца, видит плохо и сослепу может принять жениха за добычу и съесть его в завершение брачного ритуала. Паук идёт на ухищрения, чтобы не умереть в её крепких объятиях. Сила первородного секса? Нет – желание плотно поесть.

Размножение, как говорится, дело святое. Сказано свыше: «Плодитесь и размножайтесь». Но не сексом единым жив человек и паук, и прочие животные. Иное дело, если иметь в виду не секс, а Эрос.

Как давно известно, сильные эротические чувства могут привести человека к убийству или самоубийству. Соединение страстных любовников приносит им счастье и содействует продолжению рода (хотя и не всегда). По статистике, счастье это угасает через 3—4 года, если не подкрепляется другими, сугубо человеческими чувствами. Наиболее прочно связывает людей любовь-дружба. А ещё – выгода, хотя бы и без любви.

Биологически человек принадлежит к царству животных, классу млекопитающих, отряду приматов, семейству гоми-нид. Духовно он – существо социальное. Это во многом определяет наше поведение.

Представитель Древней Эллады Эмпедокл говорил, что в природе поочередно одерживает верх то Любовь, то Вражда; первая соединяет, а вторая разрушает. Так Эрос становится олицетворением космических сил единения, устремлённости к слиянию.

Но откуда тогда чувство стыда? Почему человек утаивает проявления эроса, будто совершает нечто недостойное, низменное? Разве естественное соитие двух тел, приносящее радость обоим, – так распорядилась всесильная природа – разве эта радость унижает человека?

Быть может, всё началось с того, что приходилось скрывать своё наслаждение от завистливых или ревнивых глаз. Объяснений можно привести немало, но суть в самом факте стыда, характерного только для человека. Он относится и к акту слияния двух любящих тел, и даже к половой принадлежности данного человека. Хотя в философии до наших дней сохраняется традиция «космизации Эроса».