– Федя! – закричала она, вытирая руку о полотенце. – Я собиралась тебе звонить!

– Я соскучился, – сказал Федор. – Я страшно хочу тебя видеть. Я приду?

– Федя, давай завтра! Я такая страшная… зеленая, кашляю! Не хочу! Завтра?

– Завтра… – Он замолчал. – Хорошо, если ты считаешь…

– Мне уже лучше! – воскликнула она. – Завтра я буду в норме, честное слово!

– У тебя все в порядке? – спросил он после паузы.

– Да, да, все в порядке… и горло уже почти не болит.

– Они еще с тобой?

– Настя у меня, жених, кажется, ушел. Я их вчера не видела, Федя. Спасибо тебе.

– За что? – удивился Федор.

– За все! За озеро… я тебя не стою, Федя… – Она всхлипнула.

– Ния, что с тобой? – испугался Федор. – Что-нибудь случилось? Ты виделась с Рыдаевым? Он что-то сказал тебе?

– С адвокатом я вижусь постоянно, ничего нового он мне не сказал. Не обращай внимания, Федя, просто настроение накатило. Знаешь, накатит вдруг и начинаешь себя жалеть… ковыряться в прошлом, судить-рядить, где и что пошло наперекосяк. Где был тот перекресток… Это дамское настроение, Федя, мужчинам не понять. Пройдет. А ты как?

– Нормально. Может, вызвать врача?

– Не нужно врача. Сейчас опять напьюсь чаю с малиной… Похоже, зима растаяла? Идет дождь… или мне это только кажется?

– Не кажется, льет как из ведра. Но обещают морозы.

– Я страшно рада, что мы сходили на Магистерское… – невпопад говорит Ния. – Спасибо!

– Ния, что с тобой? Что-то случилось?

– Ничего не случилось. Просто лежу, думаю, а что же дальше? Какое-то межвременье… настроение как зимний дождь… Жизнь как дождь… беспросветный серый зимний дождь.

– Ния, ты меня пугаешь!

– Я люблю тебя, Федя. Я всегда тебя любила. Прости меня…

– Я тоже тебя люблю. Не за что прощать. Все будет хорошо.

– Обещаешь?

– Обещаю!

Ния отключается, застывает с телефоном в руке. Потом сует его под подушку. Сбрасывает с себя полотенце, тянет со спинки кресла халат. Выходит из спальни. В доме холодно, надо бы подтопить. В гостиной – сумерки, шторы задернуты, сквозь них чуть светлеет длинное окно. Дом словно вымер. Настя…

Ния идет в комнату Насти, стучится. Не получив ответа, заходит. Настя еще лежит. Ния усаживается на край постели, отбрасывает одеяло с лица Насти.

– Ты жива, подруга? – говорит нарочито бодрым голосом. – Я пришла к тебе с приветом рассказать, что солнце встало! Ты спишь?

– Не сплю, – отзывается Настя хрипло. – Я не могу спать. Мне все время кажется, кто-то ходит…

– Это капли лупят в подоконник. Дождь, представляешь? Чертова зима.

– И паркет трещит… и шаги.

– Ага, шаги! Это мое привидение. Разве я не говорила? Здесь в подвале живет привидение, маленькое такое, как гномик. Не бойся, оно не кусается. Вставай, подруга, я голодная как волк! Сейчас примем по рюмочке… Кажется, я простыла. Хочешь «Амаретто»? А я коньячку. Будем лечиться. Подъем! А где жених?

– Я не хочу. Не знаю… ушел…

– Навсегда? – не удержалась Ния.

Настя не ответила.

– Ну-ка! Через не хочу, – скомандовала Ния. – Давай в душ! А я накрою на стол. В темпе!

Она стаскивает с Насти одеяло, тянет за руку. Настя нехотя поднимается…

«Похоже, навсегда. Неужели?» – думает Ния. «Неужели свалил? Не может быть», – думает она через минуту, ощутив острый укол безнадежности и страха. «Он теперь никогда не свалит!»

…Они сидят за столом в гостиной. Ния достала парадную посуду, хрусталь и серебро. Ритмично вспыхивает елка. Настя бледна, нечесана, по ее лицу пробегают разноцветные блики елочных фонариков, она напоминает гротескную карнавальную маску – трагедии. Ния наливает полный фужер ликера, сует Насте, приказывает:

– Пей!

Она смотрит, как Настя пьет мелкими глотками…

Ния залпом выпивает полстакана коньяка. Накладывает на тарелку мясо, сыр, маслины. Намазывает на хлеб паштет, достает из коробочки шпроты; тянет к себе пучок кинзы. Ест неторопливо, сосредоточенно, глядя на окно, закрытое шторой. На лице ее, как и на лице Насти, вспыхивают разноцветные блики, отчего в облике ее проявляется что-то гротескное, притворно-лукавое и в то же время мрачное… зловещее. Настя сидит неподвижно, уставившись в стол.

– Он меня бросил… – говорит Настя безжизненным голосом. – Он ушел…

– Может, еще вернется. Ешь!

– Не вернется, он сказал… все! Он ударил меня… – Она поднимает рукав свитера и показывает синяки.

Ния невольно хватается за ворот халата – вспоминает синяк на шее…

– Ешь! – повторяет она. – Что уж теперь! Жизнь продолжается. Он бы все равно на тебе не женился.

– Это ты виновата! – с ненавистью говорит Настя, поднимая глаза на Нию. – Если бы не ты!

– Если бы не я, если бы не ты! Хорошо, я виновата, что дальше?

– У тебя есть Федор, а ты с Геной! Думаешь, я не знаю! Я стояла под дверью, я все слышала! Как вы там… ты… грязная и подлая! Всегда была!

– Да какое тебе дело! – кричит Ния. – Дура! Под дверью она стояла! Ты всегда будешь стоять под дверью, планида у тебя такая! Он об тебя ноги вытирал, а ты тут распустила… сопли! «Как вы там»… – повторяет с издевкой. – Не знаю! Затмение нашло! Так что, вешаться теперь? Я себя ненавижу, понимаешь? Локти кусаю! Ну такая я есть! Грязная и подлая. Тебе легче? Ешь!

Настя начинает жевать; по лицу ее катятся слезы. Ния снова наливает ей ликер, себе коньяк. Поднимает рюмку:

– Давай!

Они выпивают. Ния с аппетитом ест.

Настя говорит с ненавистью:

– Ты все портишь! Ты проклятая! Ты бросила Федора, ты мне не написала ни одного словечка… тебе на всех плевать! Мужа подставила! Ты приставала к Генчику! А мужики сама знаешь, только помани… Ты знала, что он мой парень, и ты с ним… Ненавижу! Ты во всем виновата!

– Кончай истерику, – говорит Ния жестко. – Если я такая вся из себя дрянь, какого черта ты не собрала чемоданы и не съехала со своим хахалем? Я вас не держала. Деньги таскала, шмотки выпрашивала, сюсюкала, ах, Агничка, ах то, ах се! Ты привела его в мой дом, я его не приглашала. Он же бандюк!

– Но ты же с ним спала! – кричит Настя. – С бандюком! Ты знала, что я все слышу! У меня на глазах! А как же Федя? Ты опять его кинула!

Ния отодвигает тарелку, говорит устало:

– Не знаю. Помрачение нашло… не знаю. Если я повешусь, тебе будет легче? Или встану на колени… – Она осекается, вспомнив Геннадия на коленях… – Ешь! Смотри, на кого похожа стала… Жизнь продолжается, Настя. Мы уедем отсюда. После суда. Уже недолго. Володя хочет развестись… мы обе у разбитого корыта. Принцессы на бобах… – Она ухмыляется невесело. – Я уже сказала Рыдаеву, что хочу квартиру в Вене… она маленькая, доброго слова не стоит. Намекнула, если уговорит Володю, за мной не пропадет. Остальное пусть забирает. Он обчистит меня как липку, пустит по миру. Он ненавидит меня! Зато свобода… за что боролись. Мы уедем, Настя! Обещаю. У меня есть деньги, немного, но нам хватит. Ты моя единственная подруга, у меня больше никого нет. Мы вместе, понимаешь? Мы связаны… ты мне веришь? У нас одна судьба! Просто так получилось…