– Не совсем. Я жду друга, – ответила я, указывая на столик, заваленный остатками обеда предыдущего посетителя и покрытый крошками. – Вы не могли бы убрать все это?

Девушка посмотрела на меня так, словно я попросила ее приютить семью беженцев. Затем она позвала коллегу, которая, видимо, была ниже по статусу. – Тойя, иди сюда, нужно прибраться.

Официантка одарила меня милой широкой улыбкой и заверила, что вернется, когда прибудет мой спутник.

Снаружи набирала обороты буря. Каждый раз, когда дверь открывалась, ее едва не снимало с петель порывом ветра. Металлическое клацанье действовало на нервы. Еще минут десять я просидела, как на иголках, а потом наконец, сопровождаемый небольшим торнадо из листьев, на пороге появился он.

– Том, – позвала я. – Сюда.

Он посмотрел в мою сторону и в первую секунду явно не узнал меня. Конечно же, Том знал, что это я, ведь мы договорились встретиться в этом месте. Но сорок лет – немалый срок. Не было уже той пятнадцатилетней девчонки, которую он когда-то знал.

– Тара, – воскликнул он, бросая зонтик в подставку и приближаясь ко мне с распростертыми объятиями. – А ты ничуть не изменилась.

Старый друг расцеловал меня в обе щеки. Я уже хотела сказать, что ему, видимо, нужны очки посильнее, но тут вернулась официантка.

– Что вам принести?

Том пригладил растрепавшиеся на ветру волосы.

– Эм… Мне просто чашку чая, пожалуйста. А тебе, Тара?

– О, ну, пусть будут две чашки чая, – согласилась я.

– Что ж, – начал он, положив ладони на стол, – как приятно видеть тебя. Прошло сорок лет, да?

Я даже удивилась тому, насколько радостно было его видеть вновь. Похоже, Тому даже удалось сохранить все свои волосы и зубы. Виски слегка поседели, но в целом, время его щадило. Он больше не походил на Дэвида Эссекса, но и тот наверняка существенно изменился за прошедшие годы.

– Да уж, – отозвалась я. – Целая жизнь.

– Я ушам своим не поверил, когда мама сказала, что ты объявилась, – он покачал головой. – Она непоколебима. С тех пор, как отец умер, наотрез отказалась переезжать куда бы то ни было. Говорит, в этом доме все воспоминания. Пытался ее переубедить, но безрезультатно. Сказала, покинет его только ногами вперед.

– Вижу, ты женат, – заметила я, взглянув на его левую руку.

– Уже два года, как вдовец, – ответил Том, немного поколебавшись.

– Прости, мне очень жаль.

– Рак. Честно говоря, ее смерть принесла мне успокоение.

Понятия не имею, что следует говорить в подобных ситуациях, но собеседник избавил меня от неловкости, спросив про мой брак. Я покрутила кольцо на пальце.

– В разводе… Хотя официально еще нет. Но мы не живем вместе… тоже два года.

Он кивнул. Сложно было сказать, какие мысли блуждали в его голове.

Вернулась официантка и разложила на столе какое-то немыслимое количество предметов, необходимых для того, чтобы выпить пару чашек чая. Том снял крышку с чайничка и немного помешал содержимое.

– Пусть немного заварится.

Мне вдруг захотелось плакать, хотя и это не помогло бы. Хотелось рыдать и рыдать до последней слезинки. Но вряд ли это стало бы хорошим началом, так что лучше взять себя в руки. Тем более, мне не привыкать.

– Как в старые добрые времена, – сказала я. – Помнишь то кафе у автобусного депо, куда мы ходили?

– Ага, там был липкий пол и дымящийся парафиновый обогреватель. Можно было просто подойти к стойке и заказать кофе, не отвечая на миллион всяких вопросов, – он кивнул в сторону официантки, держащей уставленный кружками с латте поднос.

Я вдруг осознала, что улыбаюсь и чувствую себя немного лучше. Все же за одним столом со своей первой любовью. Нас разлучили обстоятельства. Сложись все по-другому, были бы мы сейчас вместе? Этот вопрос мучил меня до сих пор.

– Итак, – произнес Том, отставляя в сторону чашку и складывая руки на столе, – чем могу быть полезен? – он слегка наклонился вперед.

Я заволновалась, так как рассчитывала, что мы сперва поболтаем о том о сем, а потом уж перейдем к сути дела. Возможно, он куда-то торопится. На работу, например. Ведь мне совсем ничего не известно о его жизни. Выудив из сумки маленькую коробочку, я положила ее на стол. Он поднял брови, но ничего не сказал.

Не зная, с чего начать, я подняла крышку и положила на свою ладонь серебряный медальон. Том схватил мои пальцы и притянул руку ближе.

– Что это?

Мне пришлось перевернуть медальон и показать ему гравировку на тыльной стороне. Он извлек из кармана очки, водрузил их на нос и прочитал вслух:

– С тридцатилетием! Люблю, Тара. Четвертое июня семьдесят восьмого.

Пауза длилась так долго, что мне поневоле пришлось заговорить первой.

– Я купила его в подарок маме на ее день рождения, помнишь?

Том взял у меня из рук подвеску и пропустил цепочку сквозь пальцы.

– Знаешь, я ведь часто вспоминал о тебе. Даже когда потерял из виду. Все эти годы. Постоянно думал, как сложилась твоя жизнь.

– Не лучшим образом.

Он на секунду закрыл глаза и сделал глубокий вдох, а потом попросил:

– Продолжай.

Последовал короткий пересказ событий, случившихся за последние сорок лет, который завершился описанием встречи с юристом и историей с банковской ячейкой.

– Прости, я ничего не знал, – сказал Том, потирая лицо руками.

– Ничего, – отмахнулась я. – Это ведь не касалось тебя. Мы же расстались, помнишь?

– И все же, наверно, тяжело было справиться со всем этим одной.

– У меня была бабушка. Мы поддерживали друг друга, как могли.

Старый друг коротко улыбнулся при упоминании о ней.

– Как она? Она вообще?..

– Жива? Да, пока еще… Но у нее рак легких.

– Мне так жаль…

– Том, хватит, – я остановила его жестом. – Не хочу плакать. Не для того я сюда приехала.

– Ты узнала, что случилось с Вайолет?

– Нет. Никто и никогда больше не слышал ни о ней, ни об этом Ларри. Они просто исчезли. В последний раз я видела маму тем субботним утром, когда мы вместе с тобой проводили ее в отпуск.

– Совсем ничего не удалось узнать? Ты пыталась ее найти?

В его голосе мне послышались обвинительные нотки, хотя, скорее всего, причиной тому была только моя паранойя.

– Не так-то это просто, когда не знаешь, откуда начинать. Мы с бабушкой ездили в Дувр, расклеивали там объявления и расспрашивали, кого могли. Потом сели на паром до Кале и проделали все то же самое там. Но так и не узнали, куда они отправились дальше.