Только сейчас Екатерина заметила, что Дашино сиденье, подкоторым пряталась Мавруха, закрыто: должно быть, крышка упала от многочисленныхтолчков. «Окаянная девка», конечно, до смерти перепугалась воплей и выстрелов,сидит там, сжавшись в комок. На что она нужна Даше? Надо бежать, а не тратитьвремя на эту тварь, поделом будет ей, если достанется в добычу разбойникам! Икак ни была Екатерина перепугана, она не могла не испытать мстительногоудовлетворения: ведь разбойникам тоже поделом, если им достанется такая добыча,как Мавруха!

Но что это делает Даша? Она поползла обратно, она пытаетсяподнять сиденье, однако крышку от удара перекосило и заело, ей никак не удаетсяэто сделать…

– Брось ее! – чуть не в полный голос застоналаЕкатерина. – Брось! Бежим скорей! А, ну как хочешь!

Рассерженная, она отвернулась, вцепилась в медный засовчик,пытаясь его отодвинуть, но тут Даша ахнула так громко, что Екатерина испуганнооглянулась – чтобы увидеть Дашино помертвелое лицо.

– Господи… – выдохнула девушка. – Да ведь ееубили… Голову прострелили. Кровищи… – Она поперхнулась, зажала рот левойрукой и невнятно выговорила: – Господи, свершилось отмщение твое. Примидушу… – Осеклась и медленно перекрестилась.

Первым чувством Екатерины было раздражение: ну есть ли времяоплакивать проклятую Мавруху, по делам, как говорится, вору и мука, вот Бог ееи наказал! И только потом до нее дошло, что означает внезапная гибель Маврухидля нее, Екатерины Долгорукой, – и она не могла не вздохнуть соблегчением. Да, Бог видит, кого обидит, и совершенно справедливо распределяеткары свои и милости. Чувствительная, всепрощающая Дашенька может сколько угоднопроливать слезки над телом пособницы убийц своих родителей, но Екатеринаспособна только радоваться, что эту тварь прибрал Господь. Мавруха стала быугрожать, требовать чего-то за свое молчание, а ведь вымогателя не заткнешьникакими подачками, эта жизнь под вечной угрозой – мука адова. Боже, благодарютебя!..

Она тоже перекрестилась – но не о погибшей Маврухе, а сострым чувством облегчения, к которому, впрочем, примешивался легчайший оттенокразочарования: на ком же теперь испытать яд?

Ладно, это все потом. А сейчас главное – голову спасти, ногиунести.

– Бежим! – Она подтолкнула в бок задумавшуюсяДашу. Нашла, право, время!..

Та встряхнулась, опять поползла к дверце, помогла Екатеринесправиться с тугим засовчиком, кое-как приоткрыла дверь:

– Ну, беги! Я за тобой!

Екатерина примерилась было протиснуться со своими фижмами,но дверь была едва приоткрыта. Екатерина чуть не застряла и попятилась:

– Лезь первая. Снаружи способнее дверь пошире отворитьбудет.

Она почему-то ни на миг не усомнилась в Даше, не поверила,что та сбежит и бросит застрявшую княжну. Даже мысли такой не возникло!Отчего-то знала наверняка: Даша ее спасет.

Даша, не тратя лишних слов, выскользнула из кареты ивцепилась в дверцу. И тут позади Екатерины раздался какой-то шум – и она едвауспела повернуться, прикрыв широчайшими юбками путь к спасению, какпротивоположная дверь распахнулась, и в нее просунулось бородатое молодое лицо.

Да это один из разбойников! Сейчас схватит княжну – иначнется самое страшное… А Дашка небось убежит, только ее и видели. Дура, дура,какая же Екатерина дура, что пустила ее спасаться первой!

Она ошеломленно смотре??а на разбойника, а тот таращился нанее. Почему-то рожа эта показалась княжне странно знакомой. С перепугу, что ли?

Злодей сделал какое-то странное движение головой, словнонамеревался поклониться княжне, да раздумал и пробормотал ошарашенно:

– А другая-то где?

Итак, Дашино бегство обнаружено. Надо сказать, где она, надонаправить злобу разбойников против нее, может быть, они забудут о Екатерине ией удастся убежать? Она уже открыла было рот – выдать Дашу, как вдруг глазаразбойника скользнули в сторону открытого ларя под сиденьем, где лежала убитаяМавруха. Заглянул туда – и кивнул удовлетворенно:

– А, вот она. Ну, стало быть, дело сделано! Прощеньяпросим, госпожа барыня, ежели напугали вас, но наше дело холопье!

С этими словами он опять сделал странное движение головой,напоминающее поклон, и отпрянул, прихлопнув за собой дверцу.

– По коням, мужики! – послышался в следующеемгновение его голос. – Все слажено! Верта-аемся! Кому говорено? По коням!

Послышался лихой посвист, хохот, крики, потом удаляющийсяконский топ – и Екатерина тяжело осела на пол кареты, как-то вдруг, внезапноосознав: страшное приключение окончилось. Она осталась жива, она цела иневредима, ее никто не осквернил. Оказывается, разбойники охотились именно заМаврухой! Именно ее хотели убить? Один вопрос – откуда они знали, что убогаяпряталась в карете? А может быть, Мавруха была их атаманшей, она сама придумалаи подстроила это нападение, но шальная пуля… Нет, разбойник явно обрадовался,увидав Мавруху убитой. Или она была настолько жестокой атаманшей, чтособственная шайка возмутилась против нее?..

Екатерина схватилась за голову, чувствуя, что сходит с ума.Полезет же такое в голову! Но как иначе объяснить… кому могла настолькодосадить Мавруха, что ради ее убийства…

– Катюша, милая! – Она и не заметила, как Дашаоказалась рядом. – Что же ты сидишь? Они умчались, никого больше нет!Давай вылезать отсюда!

Екатерина с ее помощью кое-как выбралась из кареты, едва нелишившись чувств, когда лица ее коснулся свежий воздух и жаркие солнечные лучи.Боже, как дивно пахнет трава, какой живой дух исходит из нагретого леса!

Сердце забилось счастливо, но тотчас сжалось, когдаЕкатерина увидела два трупа. Кучер и лакей, все в крови…

Она отвернулась, чтобы не видеть мертвые лица. Этот Филя,молодой лакей, всегда взирал на нее с таким благоговением, словно молящийся наикону. И он был очень красив, своими ореховыми глазами он чем-то напоминалЕкатерине Альфреда, поэтому и она всегда обращалась с Филей милостиво и дажеласково, от чего он просто-таки таял, как масло. А вообще же она держала себя сдворней надменно, сурово, иначе не уберечься было от нахальных глаз всех этихмолодых мужиков, егерей, выжлятников, стремянных, конюших, которые стерегливзорами каждое движение своей молодой, красивой госпожи, у них аж бородышевелились от вожделения…

Екатерина вдруг вскрикнула, прижала руку ко рту,пошатнулась.

– Мутит? – раздался рядом шепот Даши. – Мнетоже от кровушки тягостно. Ой, не могу…