— Как, Яночка, вы не с нами? — спросил ее Строганов.

— Я с вами душой, — с улыбкой ответила ему гадалка.

— Сема, мы с тобой через пару часов созвонимся, идет? — снова обратилась она к приятелю.

— Как скажешь, — согласился он с ней.

Милославская решила не ехать в отдел, потому что знала, что эти несколько бравых парней во главе с Руденко вряд ли дадут ей сыграть важную роль в допросе. К тому же им нужно было вначале осуществить кучу всяких формальностей, в то время как она могла спокойно все обдумать и, возможно, прийти к какому-то важному выводу.

Она знала, что сейчас они позвонят директору «Садко», в срочном порядке прикажут прибыть в отдел ему и его заместителям, если таковые имелись, «пробьют» карабин по базе данных, почитают протокол и сделают еще несколько дел вроде этих в той или иной последовательности, и только потом возьмутся за самого Василия. Яна просто не пожелала быть свидетельницей всего этого. Она могла через пару часов узнать обо всем от Руденко, соотнести полученную информацию со своими соображениями и строить план дальнейших действий.

Вежливо улыбнувшись на прощанье Строганову и серьезно глянув на Три Семерки, она вышла у «Океана», поймала такси и поехала домой.

Войдя в свой кабинет, Милославская шумно вздохнула и плюхнулась в любимое кресло. Она успела уже принять душ, плотно пообедала и пребывала в неплохом расположении духа. Высоко подняв брови, она улыбнулась, потом нахмурилась и глубоко задумалась.

В ее сознании возник образ найденного карабина. «Тот самый, из видения, — удовлетворенно подумала она, когда улыбалась». Но тут же Яна поймала себя на мысли о том, что нерешенным по-прежнему оставался вопрос, кто и почему отправил на тот свет несчастную старушку. Тут-то она и нахмурилась. Подумать было о чем.

Гадалка вспомнила процесс последнего своего гадания, вспомнила, как, приходя в себя после него, прошептала: «Боже… Какое отношение эта „пушка“ могла иметь к убийству Ермаковой?!» Она и сейчас не могла на него ответить. Гадалка окончательно поняла, что найденный карабин не принес ей удовлетворения и ничего пока не прояснил.

Милославская попыталась вспомнить также, какой вопрос она задавала во время гадания картам. Яна ужаснулась: ведь у нее не вышло спросить ни о чем конкретном. И старушка, и кладоискатель, и кувшин с монетами, «увиденный» ею ранее, смешались тогда в ее мыслях в одну непонятную массу, и карты приняли ее вопрос в сумбурном виде. «Так стоило ли принимать находку на свой счет? — обеспокоенно подумала гадалка. — Может, ответ карт всего-навсего касался дела, о котором так тревожился Руденко?»

Гадалка закурила. Помощь другу — дело, конечно, великое, но ей смертельно не хотелось убедиться в том, что для нее самой время было потеряно напрасно. «Убийство на нашей территории, значит? — мысленно повторила она слова, брошенные не так давно Руденко. — Кладоискатель какой-то… Клуб „Монета“…» Да, Семен Семеныч не на шутку ее удивил. «Кладоискатель небедный был, не простой человечишко, — мысленно повторила Яна, — шеф Семена не зря так о нем печется. Да-а-а, дельце горяченькое. Успехов тебе, Семен Семеныч».

Внезапно зазвонивший телефон заставил гадалку вздрогнуть. Она сняла трубку, но одни лишь короткие частые гудки были ей ответом. Звонок сорвался, и Янина мысль тоже.

— Черт, не люблю, когда мне мешают думать! — сердито пробормотала она, вешая трубку.

На полпути рука гадалки застыла в воздухе. Она вернула ее назад и набрала номер Федотовых, которые наверняка звонили ей в ее отсутствие.

— Да, — услышала она знакомый протяжный Маринин голос.

— Мариночка? Это Яна, — стараясь голосом выражать лишь хорошее настроение, произнесла Милославская.

— Ну как там? Ну что? — посыпались вопросы.

— Знаешь, Марина, мне некогда долго говорить, — солгала гадалка. Тут же она подумала, что поступила нехорошо и, решив сказать что-нибудь более правдоподобное, добавила: — Не могу занимать телефон, жду звонка. Хочу лишь сообщить, что все хорошо. Не переживайте. Скоро загляну.

— М-м-м, — понимающе протянула Федотова.

— Все. Целую, — выпалила Яна и, предупреждая новые вопросы, повесила трубку.

Она должна была дать о себе знать Федотовым, но ей не хотелось сейчас рассказывать обо всем подруге, вдаваясь во все подробности. Не хотелось огорчать ее тем, до чего она дошла в своих соображениях, тем более, что ничего конкретного она и сама еще сказать не могла. Милославская решила, что нужно ждать звонка или приезда Руденко, который во многом, наверное, прояснил бы ситуацию, а потом уже обратиться к Саше и Марине с более подробным отчетом о работе.

Яна закрыла глаза и попыталась привести себя в состояние внутреннего равновесия. Она просила сердце и душу успокоиться, ибо какие-то переживания в этот момент считала напрасной растратой сил. Однако в ее сознание настырно влез вопрос: «Что ты будешь делать, если информация Руденко окажется тебе не в помощь?» Милославская немного подумала над этим и решила: поедет в Багаевку и станет изучать развалины того самого дома по соседству с домом Ермаковой. Это решение ее немного успокоило.

Гадалка сварила себе кофе, уговорила чашечку перед телевизором, который глядела «вполглаза», косясь в ожидании звонка на телефон, бесцельно полистала свежие газеты, извлеченные из почтового ящика и, несмотря на тревогу, чувствуя состояние дремоты, прикрыла глаза.

— Дз-з-зы-ы-ын! — раздалось у нее над ухом.

Яна вскочила и схватила трубку. В висках у нее запульсировало.

— Да! — зажмурясь от головокружения, произнесла она.

— Яна? Руденко, — послышалось в трубке.

— Сема?! Ты? — радостно воскликнула гадалка.

— Не задавай лишних вопросов, — прервал ее Три Семерки тоном, в котором она почувствовала его торжество, — бери руки в ноги и дуй к нам в кабак, — за голосом Семена Семеныча слышались какие-то гвалт и музыка.

— Какой еще кабак, Семен Семеныч? — недоуменно протянула Милославская. — Ты меня с ума свести хочешь?

— Ничего я не хочу, — Руденко рассмеялся. — Мы тут событие кое-какое отмечаем. Приехать не могу. И разговаривать по телефону тоже. Ну, ты меня понимаешь, — шепотом добавил он. В веселости приятеля Яна сразу почувствовало знакомую ей степень опьянения.

— Короче, — вздохнув, прервала она его, — называй адрес.

— Кафе «У Солохи», улица Московская, — радостно сообщил тот. — Записала?

— Запомнила, — снова вздохнув, протянула гадалка.

— Ну все, жду, — подытожил Семен Семеныч.

— Надеюсь, дождешься? — произнесла Яна, с нравоучением нажимая на последнее слово.

— А? — не понял сначала Руденко, но до него быстро дошел смысл подругиного намека. — Да не-е, Яна, ты чего?! У нас все культурно тут. О чем ты? Брось. Давай, жду.