— Не знаю ничего! Не зна-ю! — в панике снова закричал Василий.

— Понятно, — тихо сказал Руденко. — Это разговор бестолковый. Поедем в отдел. Там будем разговаривать. Понятые, — выразительно обратился он к обезумевшим свидетелям происходящего, — задержитесь немного. Сейчас составим протокол, и вы его подпишете.

— Да мы… Да что… — замямлили те.

— Ничего не поделаешь, порядок такой, — с деланным сочувствием произнесла Милославская.

Радость переполняла ее, хотя толком она не могла еще сказать, чем, собственно, могло обернуться для ведомого ею расследования нахождение этого оружия и что оно вообще во всей этой истории значило.

Семен Семеныч вызвал наряд милиции, положив у своих ног счастливую находку, тяжело опустился на тот самый маленький табурет, на котором совсем недавно по-хозяйски сидел Василий, и принялся составлять протокол. Понурые понятые угрюмо стояли около него, Василий, прислонившись к стене, возмущенно говорил что-то. За ним пристально следила Джемма, поэтому резких движений делать он не решался.

Торопливым движением ручки Руденко вскоре заполнил весь лист крупными, тесно прилегающими друг к другу буквами и протянул его для подписи Милославской, а затем и понятым, которые, наверное, в тот миг проклинали повод, приведший их на эту базу.

Семен Семеныч отпустил понятых, помимо протокола, записав себе в блокнот их данные и под страхом уголовной ответственности приказав держать язык за зубами, и снова, в надежде, что без свидетелей тот станет более словоохотливым, обратился к завгару:

— Ну что, Вася, так ничего и не надумал?

— Да вы что?! — в изумлении воскликнул тот. — Да вы за кого меня принимаете?! У меня семья, дети!

— Понимаем, — вкрадчивым голосом сказала гадалка, — детей кормить надо, жену тоже…

— Да вы к чему клоните-то?! — вскрикнул завгар, стукнув по стене кулаком.

Джемма сорвалась было с места, но Яна успела остановить ее, бросив привычное «Фу!».

— К чему вы клоните? — тише заговорил Василий, косясь на собаку.

— К тому, что у вас был вполне по-человечески понятный мотив, для того чтобы зарабатывать больше, — покачивая головой, проговорила Милославская. — Только такой вид заработка противоречит закону! — сверкнув глазами, закончила она.

— Какой еще мотив?! Да вы что?! Куда вы клоните?! Это клевета! — краснея и задыхаясь от ярости, прохрипел завгар.

— Оставь его, Яна Борисовна, — махнув рукой, — сказал Руденко. — В отделе с ним по-другому поговорят. — Закрывай свою богадельню, — подымаясь, сказал он Василию, — и давай на выход!

— Как?! — удивленно воскликнул тот. — Вы должны поставить в известность моего шефа!

— А вот насчет того, что и кому мы должны, это уже не твоя забота, — ответил ему Три Семерки и кивнул на выход.

Семен Семеныч наклонился, осторожно поднял с полу карабин, не касаясь оружия пальцами, снова замотал его в тряпку и огляделся. Увидел большую брезентовую сумку и, не спрашивая разрешения, взял ее, опустил туда карабин и застегнул на сумке молнию. Приподнял ее два раза, как бы взвешивая, и, довольный, усмехнулся.

Завгар взял с полки тяжелую связку ключей и тихо побрел вслед за Руденко. Выйдя на улицу, он огляделся вокруг, словно ища чьей-то поддержки или помощи. Но везде мельтешили только суетливые покупатели, которым не было абсолютно никакого дела до того, что сейчас происходит в жизни какого-то там Василия.

Василий закрыл ворота и, зло посмотрев на Руденко и Милославскую, протянул им руки.

— Вяжите! — сказал он.

— Ты о наручниках, что ли? — Три Семерки рассмеялся. — И так никуда не денешься! — Семен Семеныч погладил Джемму по холке. — От нее, — он кивнул на собаку, — никто еще не уходил. Так что не переживай. Будь спокоен.

Завгар нервно дернул плечом и пошел впереди гадалки и ее приятеля. Он угрюмо смотрел себе под ноги; две глубокие складки, мгновенно образовавшиеся между его бровей, выдавали упорную мыслительную работу.

Руденко с Милославской шли позади, не решаясь пока переговариваться между собой и думая об одном и том же, иногда радостно поглядывая на сумку. Прекрасно зная о сказочных способностях Джеммы, они все же не теряли бдительности и пристально наблюдали за каждым движением подозреваемого — Три Семерки, готовый броситься на него, а Яна, готовая дать команду своей собаке.

— О! А вот и наши! — воскликнул Семен Семеныч, когда они уже подходили к воротам базы.

Василий сразу весь съежился, Милославская невольно расплылась в улыбке, а Джемма, победоносно вытянув спину, радостно завиляла хвостом, верно поняв интонацию голоса Руденко и настроение своей хозяйки.

Один из оперов разговаривал с пареньком, который еще недавно пропускал внутрь машину Семена Семеныча, и не видел еще Руденко.

— Строганов! — крикнул ему Три Семерки, и тот сразу обернулся.

Семен Семеныч, а вслед за ним и остальные ускорили шаг.

— Вот! — указал Руденко на Василия. — Еще тот субчик, — добавил он деловито. Сажайте его в машину. В отделе будем беседовать, — Три Семерки подморгнул Строганову и кивнул на брезентовую сумку, тряхнув ею.

— Все как положено? — тихо строго спросил тот.

— Ну-у-у, — многозначительно протянул Семен Семеныч, — с небольшими вариациями, — улыбаясь, шепнул он.

Строганов, махнув рукой, так же шепотом ему ответил:

— Ладно, в отделе разберемся.

— Ребята, — крикнул он остальным, сидящим в машине.

На него через стекло сразу вопросительно посмотрели несколько пар глаз.

— Берите его! — приказал Строганов, кивнув на Василия. — Я поеду в машине Руденко.

Двое бравых крепких мужчин одновременно выпрыгнули из задних дверц и уверенно направились к Василию.

— Да что же это?! — возмущенно и одновременно беспомощно заговорил он, но, увидев бесчувственные лица приближающихся к нему людей, решил не продолжать своей мысли. А то ведь себе дороже окажется.

Завгару надели наручники и усадили на заднее сиденье, подтолкнув в спину, хотя он и не сопротивлялся. Мотор автомобиля заревел, и он тронулся с места.

Строганов сел в «шестерку» рядом с Руденко, и, когда тот нажал на газ, спросил:

— Ну, чего там у тебя? Я толком-то и не понял.

— Яна Борисовна, — обратился Семен Семеныч к подруге, разместившейся сзади, глянув на нее в зеркало.

Милославская сразу поняла намек приятеля и расстегнула молнию на сумке, которую Три Семерки положил рядом с ней.

— Е-о-о-о! — схватившись за голову и зажмурившись, протянул Строганов, сразу угадав в очертаниях замотанного в тряпку предмета карабин. — Ну, вы даете! — с улыбкой добавил он.

— Семен Семеныч, ты меня у «Океана» выкинь. Я до дома сама соберусь, — сказала Милославская.