Стоит признать, вряд ли у них что-нибудь вышло. Это были люди, которые, сидя у себя дома на востоке, заглотили золотую наживку, подкинутую ребятами, делавшими состояния на доставке эмигрантов на запад. В результате получалось, что путешествие гораздо затратнее и продолжительнее, чем казалось изначально – «знатоки» из форта Смит говорили про пятьсот миль до Санта-Фе, а выходили все восемьсот – и переселенцы оставались у разбитого корыта, исчерпав запасы наличности, провизии и удачи. Жалкие остатки средств быстро исчезали, поглощенные совершенно безумными ценами: мука – доллар за десять фунтов, сахар – двадцать пять центов за фунт, зерно – два с половиной доллара за бушель, вязанка дров – двадцать пять центов. Даже за охапку сена местные торгаши просили двадцать центов – на мили вокруг нельзя было сыскать ни клочка травы, а шесть тысяч голов скота нужно было чем-то кормить.

В итоге бедные эмигранты нищали настолько, что вынуждены были за еду и кров продавать все свое имущество. При этом переселенец, заплативший за фургон двести долларов, считал себя везунчиком, сбыв его за полсотни, лошадей с волами отказывались брать даже даром, а домашние пожитки и инструменты для золотодобычи уходили за жалкие центы. Многие оставались попросту без гроша и не могли ни ехать дальше, ни вернуться – теперь им было ясно, что до Калифорнии добираться еще по меньшей мере шесть месяцев и что пути туда, которых толком никто не знал, проходят через ужасную пустыню, кишащую краснокожими, и что сопровождения военных никто не обеспечит.

Эту тревожную новость мы услышали из уст юного драгунского офицера по имени Харрисон, с которым обедали в лучшем из ресторанов плазы: из-за наплыва посетителей нам пришлось ютиться вшестером за крохотным столиком, да еще при этом сунуть jefe[95] хорошую взятку.

– Сомневаюсь, что хоть каждый десятый из этих бедолаг увидит когда-нибудь Калифорнию, – заявляет лейтенант. – Будь даже у них деньги, надежные проводники и хорошая охрана, и то пришлось бы не сладко, а так…

Он пожал плечами и порекомендовал отведать вина из Эль-Пасо (оказавшегося превосходным) и фрикасе из сочной мякоти бизоньего горба с острым перцем, называвшимся «чили-колорадо» (тоже штука что надо, если только желудок у вас обит изнутри медью. Доведись мне отведать этого блюда в Бенте, я поручиться готов, что разнес бы тот форт без всякого пороха). Я поинтересовался, почему военные не организуют эскорт, когда в городе полно солдат, и офицер рассмеялся.

– Как понимаю, к югу от Ратона вам вряд ли довелось встретить хотя бы одного индейца? Это потому, что тропа очень оживленная. Тут, в Санта-Фе, вы живете в вооруженном лагере, со всех сторон окруженном врагами: с востока команчи и кайова, с севера – юты, с запада – навахо, а с юга – и эти хуже всех – апачи. Мы не можем выделить ни одного штыка для сопровождения караванов просто потому, что едва справляемся с задачей удерживать этих скотов в узде, не давая им разорять селения по Дель-Норте и проводя карательные рейды – когда нам удается выследить краснокожих. Вчера я вернулся из Галинас, где мы потеряли двоих в стычке с черноногими, а через три часа мне уже снова отправляться в путь с полусотней кавалеристов – пришла весть, что большая банда мескалеро пожаловала вверх по Пекосу. Нет, сэр, у нас нет времени на эскорты.

– Так-так! – восклицает Сьюзи. – Хорошенькое дельце, нечего сказать! И чем только… чем заняты власти, хотела бы я знать?

Харрисон покачал головой.

– Если под властями вы подразумеваете губернатора, полковника Вашингтона, то извольте – он вернулся в город только вчера, проведя пять недель в погоне за навахами.[96] Полковник вел отряд из четырехсот пехотинцев и артиллерийской батареи. Вот чем занимаются власти в этих местах.

Хорошенькое дельце, как верно заметила Сьюзи.

– Тем не менее некоторым караванам все-таки удастся достичь Калифорнии, не так ли? – спрашиваю я.

– О, разумеется. Это должны быть большие, хорошо вооруженные и организованные караваны. Да, этим летом народ пёр по Дель-Норте тысячами; люди переплывали через Рио-Гранде на плотах и плоскодонках, и шли на запад по маршруту, который оказывался ближе. И доходили до места, не сомневаюсь. Беда в том, что ситуация с индейцами становится все хуже, и я бы никому не советовал идти в Калифорнию, кроме как двумя дорогами. Первая – это тропа Керни, идущая вниз по Сокорро и далее на запад, но… – тут он посмотрел на Сьюзи. – Это дорога для мужчин, вы уж простите мои слова, мэм. Вторая ведет по долине Дель-Норте к Сокорро и Донья-Ане и далее на запад к Хила и Сан-Диего. Это долгий, трудный путь, и я ни за какие коврижки не согласился ступить на него ногой. Но если у вас достаточно провизии для пустыни и оружия для индейцев, и вы не боитесь жары и пыли, идите по нему.

Сьюзи задумчиво поинтересовалась, нельзя ли все-таки организовать эскорт из солдат, и Харрисон терпеливо улыбнулся.

– В прошлом месяце один эскорт организовали – для нового коллектора[97] Cан-Франциско, но и ему пришлось подождать. Так что сожалею, миссис Комбер, у нас не хватает солдат.

Правда, как очевидно, крылась в том, что, захватив обширные мексиканские территории, янки сцапали кусок, который не могли прожевать, и, как все правительства, попытались решать проблему самым дешевым из путей. Вот почему у сидевшего за столом парня на лице появились морщины, которых при другом раскладе ему пришлось ждать бы еще лет двадцать, а марочное «Эль-Пасо» он хлестал, как воду, без всякого видимого результата. Американская оккупация не только не усмирила страну, но даже обострила ситуацию, особенно когда потоки иммигрантов всполошили индейцев, и без того не отличавшихся спокойствием. Все века испанского и мексиканского правления краснокожие терроризировали эти земли, убивали и грабили сколько душе угодно, требовали выкуп, жестоко пытали пленников, уводили пеонов в рабство, а их жен делали наложницами, нарушали договоры когда заблагорассудится.

И даго не в силах были остановить их: пробовали подавить силой – не вышло; стали откупаться – тоже без толку. Некоторые из мексиканских чиновников спелись с индейцами, поощряя их рейды, и правительство Мексики закрывало глаза на жестокости, которые не способно было предотвратить. Война с Америкой усугубила положение дел – чувствуя безнаказанность, поскольку янки не могли или не хотели выделить достаточного количества войск, индейцы распоясались вконец. На деле именно они заправляли в Нью-Мексико, за исключением узкой полоски земли по Дель-Норте, да и ту систематически грабили.[98] По словам Харрисона, от всего этого в нем уже пробудилось сочувствие к старому мексиканскому «proyecto de guerra».