— Нет, сегодня ты останешься, — решил Белов.

По дороге в школу ему неожиданно позвонил Дымков.

— Иван, я сейчас немного занят, — сказал Андрей после приветствия. — Я тебя сам наберу.

— Это очень важно, Андрей, — сухо проговорил полковник, и Белов напрягся — судя по голосу полицейского начальника, что-то произошло.

— Имя Петра Волчецкого тебе ни о чем не говорит? — спросил Дымков.

— Говорит, — напряженно сказал Андрей. — Вчера этот пацан нанес побои моей дочери.

— Я думал, тебе известно кое-что еще.

— Перестань говорить загадками, — не сдержался адвокат.

— Вчера вечером их машина попала в аварию, — сказал Иван. — Отец в больнице, парень умер на месте.

— Что… что? Но я ведь только вчера разговаривал с отцом? — не поверил Андрей. Он инстинктивно с силой вцепился в руль.

— Говорю как есть, — невозмутимо продолжал полковник. — По иронии судьбы, отец вез мальчишку в больницу, а привез в морг. Знаешь, почему я тебе позвонил?

— Нет, — тупо ответил Белов. Перед глазами вспыхивали ярко-оранжевые огни, словно языки костра.

— В салоне их машины нашли заявление. Как я понимаю, после больницы отец хотел заехать к нам, чтобы пустить его в дело. Заявление по факту избиения его сына твоей дочерью.

— Это все ложь и провокация, — резко ответил Белов. — Он первым напал на Аллу, и у меня есть свидетели.

— Я ничего об этом не знаю. Но скажу тебе такую вещь. Даже если там что-то было, но я не утверждаю этого, то сейчас случившееся уже не имеет никакого значения. Парень умер, и вряд ли после всего этого его родители будут настаивать на проведении проверки. Ты понимаешь меня?

— Разумеется.

— Я порвал это заявление. И уверен, что отец вряд ли напишет второе. Пускай меня выдрючат, как помойного кота, если я не прав.

Помолчав, Дымков добавил:

— Тебя словно сглазили, Белов. Уж прости, что я так, напрямую.

— Все нормально, — сказал Андрей. — Спасибо.

— Не за что. Звони, если понадобится моя помощь.

В школу Андрей приехал немного раньше, и ему пришлось подождать несколько минут, пока не закончится урок. Охранник с меланхоличной настойчивостью слал кому-то сообщения, уткнувшись в телефон, изредка окидывая адвоката высокомерным взглядом, мол, «ходят тут всякие».

Когда прозвенел звонок, секьюрити связался с Яной Владимировной, и вскоре Андрей сидел с учительницей в пустом классе.

— Как себя чувствует Алла? — первым делом поинтересовалась учительница. Андрей ответил, что нормально. От него не ускользнуло, что на этот раз учительница не выглядела виноватой и вела себя прохладно-вежливо.

— Нам звонили родители Аслана, — сказала она, глядя в окно. — Юноша, с которым у вашей дочери произошел вчера конфликт, погиб в аварии.

— Я знаю об этом. Мне очень жаль, что так вышло. Вы об этом хотели со мной поговорить?

— Нет, конечно, — коротко взглянув на адвоката, произнесла Яна Владимировна. Она взяла со стола тетрадь и, полистав ее, протянула Андрею. — Почитайте, пожалуйста. Это сочинение вашей дочери.

Андрей взял тетрадь, удивившись про себя. Он уже привык, что у Аллы с учебой никогда не возникало проблем, что такого могло произойти, раз его пригласили для беседы в школу?!

Белов начал вчитываться в текст, написанный его дочкой, и после первых же строк ему стало не по себе.

«…Обычай скальпирования… Раньше всех снимать скальпы начали скифы и галлы. Они считали, если потеряешь волосы — значит, потеряешь силу. Многие думают, что скальпы начали снимать индейцы. Но по правде, это не так. Когда переселенцы завоевывали Америку, индейцев вытесняли с их земель. За убитого индейца платили деньги, а чтобы доказать это, с него снимали скальп. Потом индейцы стали делать то же самое со своими врагами. Скальп можно было снять как с убитого, так и с живого…»

Далее шло описание самого процесса снятия кожи с волосами.

Андрей поднял глаза и наткнулся на пронзительный взгляд Яны Владимировны.

— Теперь вы понимаете, почему я не хотела обсуждать эту тему вчера, тем более по телефону, — сказала она.

— Да, вы правы, — ответил Белов, возвращая тетрадь учительнице. При этом она увидел, как дрогнули его пальцы.

«Боже, и это написала Алла?!» — крутилось в его голове.

— Андрей Викторович, полагаю, вы согласитесь со мной, что писать подобные вещи в ее возрасте не совсем нормально?

— Признаться, я в полном замешательстве, — кашлянул Андрей. — Уверяю вас, что для меня это неприятное открытие. Ни я, ни моя мать не слышали от Аллы ничего подобного, она никогда не интересовалась подобными вещами. Я также знаю ее подругу Лену, она из нормальной семьи.

— Возможно, у вас есть дома Интернет? — спросила учительница. — Дети сейчас умеют пользоваться современными технологиями не хуже взрослых. К тому же они любознательны.

— Есть. Но повторяю, Алла все время находится под контролем, — сказал Белов.

— Мне Алла показалась очень интересной девочкой. У нее необыкновенный талант схватывать все на лету, она очень отзывчива, дисциплинированна. Единственное, в последнее время я отметила некоторую замкнутость в ее отношениях со сверстниками.

— Это объяснимо, ведь она совсем недавно в вашей школе, — возразил Андрей.

— Да, отчасти вы правы, и все же… Андрей Викторович, простите, но, насколько мне известно, у вашей дочери проблемы с волосами.

— Это так.

— Я просто подумала, может быть, это как-то взаимосвязано?

— Я не могу сейчас что-либо комментировать, — отозвался адвокат. — Я поговорю с ней.

— Хорошо. Но я должна вас поставить в известность, что ее работу я обязана показать нашему психологу.

— Я не вправе вам препятствовать в этом, — сказал Андрей. — У вас ко мне все?

— Да. Не смею больше вас задерживать.

— Всего вам хорошего.

* * *

Сергей принял душ. Переодевшись в чистое, он свернул в узелок одежду, в которой был в квартире дяди Бори. Нужно будет избавиться от нее как можно быстрее.

Мужчина еще раз прошелся по квартире, и в какой-то момент на него нахлынули воспоминания из прошлого, отчего на душе стало невыносимо грустно. Он вспомнил свою мать, как она по крупинкам собирала ему «дачки», как старательно писала письма корявым старческим почерком. Несмотря на то что он не особенно любил ее, сейчас ему было как никогда одиноко, и он был бы рад любому живому существу, чтобы излить ему душу.

Когда все приготовления были закончены, Сергей запер дверь и покинул квартиру. Сбегая по ступенькам вниз, он вдруг со всей отчетливостью понял, что никогда не вернется сюда. «Даже если останусь в живых», — пронеслась у него мысль, и он почему-то испытал веселое возбуждение. Ностальгия и тоска отошли на задний план — его цель была обозначена, и он должен ее реализовать.