– ТОРНАДО! – возопил дядя Моффат, вываливая хлеб из хлебницы, чтобы надеть её себе на голову вместо шлема.

– Землетрясение! – закричал официант, заползая под стол.

А затем между официантами и столом Руперта вдруг появилась большая картонная коробка, в которой стояли дядя Генри и Тургид.

– Что за чёрт! – возмутился Тургид. – Я думал, ты сказал, что это машина времени. А она всего лишь перенесла нас в этот нудный клуб «Унион».

Официанты застыли. Все в ресторане застыли, кроме метрдотеля, который поспешил к ним, вытянув руки.

– Мистер Риверс, сэр, – обратился он к дяде Генри. – Как приятно видеть вас снова. Мистер Тургид. Позвольте мне взять эту коробку…

– НЕТ! – заорал Тургид. – Не трожьте машину времени!

– Тургид, – с упрёком проговорил дядя Генри.

– Извините, – сказал Тургид. – Я не хотел грубить. Но мы не знаем, сколько у нас времени. Эта штуковина примчалась сюда и может снова умчаться в любую секунду.

– Опять ты изобретаешь? – обвинительно крякнул дядя Моффат. – Я думал, что ты обещал завязать с этим.

– Руперт? – воскликнул дядя Генри, когда его глаза неожиданно остановились на нём. – Это Руперт? В костюме?

– Да, – пробормотал дядя Моффат, неловко переваливаясь на стуле. – Что с того?

– Да то, что он выглядит смехотворно, вот что, – заметил дядя Генри.

Руперт покраснел. До этого момента ему представлялось, что он выглядит крайне щегольски и все ему завидуют.

– Не выглядит, – упрямо заявил дядя Моффат. – Он выглядит стильно. Разве не стильно он выглядит, Джеймс?

– Вполне стильно, сэр. И, если позволите, – сказал метрдотель, тревожно косясь на дядю Генри, поскольку оба, и дядя Генри, и дядя Моффат, были влиятельными завсегдатаями, – чуточку смешно тоже. В самом лучшем смысле этого слова.

– Бога ради, Джеймс, перестань изворачиваться, – проговорил дядя Генри, а затем повернулся к дяде Моффату. – Это ты купил ему этот костюм?

– Дядя Генри, – перебил Тургид, – можно мы просто двинем дальше?

– Почему ты ему купил костюм? – поинтересовался дядя Генри, не обращая на Тургида никакого внимания.

– Если хочешь знать, сегодня у него день рождения.

– А, – протянул дядя Генри. – С днём рождения, Руперт. Да, но почему костюм? Я совершенно уверен, проведя с ним немного времени, что костюм – далеко не самый желанный для него подарок. Как и для любого нормального мальчишки.

Так я теперь нормальный мальчишка, удивился Руперт. Это вызвало у него двойственное чувство. Нормальный – это значит, он такой же, как другие мальчишки, несмотря на то, что он Браун с бедной городской окраины. И это хорошо. Но это также означает, что он больше не особенный. И это тревожило и удручало его.

– Ага, с днём рождения, старина, – бросил Тургид, который также заговорил как-то иначе, оказавшись в «Унионе». – Всех благ.

– И значит, вы обедаете в клубе? – продолжил дядя Генри. – Празднуете? Великолепно. Мы к вам присоединимся? И что мы едим? – он потянулся к столу, на котором стоял один из подносов и стащил картошку. – Ммм, в клубе делают отличную картошку.

– Можно подумать, всё время в наших руках, – проговорил Тургид, закатывая глаза. – Давай, Руперт, залезай к нам в машину времени. Мы возьмём тебя куда-нибудь поинтереснее, чем это место, и отпразднуем как следует.

– Нет, не возьмёте. Я ещё не загладил вину, – брякнул дядя Моффат.

– АГА! – вскричал дядя Генри. – Ты привёл его сюда не потому, что это его день рождения. Ты взял его сюда, потому что распереживался из-за призов. А это строго, строго против правил!

Руперту хотелось сказать: «Так и вы поступили так же», – но смолчал.

– Ты знаешь не хуже меня, – продолжал дядя Генри, – что ты не должен переживать из-за того, что кто-то проиграл, и ты не должен компенсировать ему проигрыш. Пошли, Руперт, раз Моффат нарушил правила, ему придётся лишиться твоего общества.

– Вот и не придётся. Не двигайся с места, Руперт, – велел дядя Моффат. – И давай приступим к обеду.

– Да, давайте приступим к обеду, – прошептал Руперт, жадно глядя на еду, но никто его не услышал.

– Никаких обедов, – возмутился дядя Генри, вылезая из коробки.

Он двинулся прямо к Руперту, поднял его со стула – Руперт едва успел схватить свой пакет с одеждой – и забросил в коробку. Для такого сухопарого дядьки он был необычайно силён. А затем, как раз когда он собрался и сам запрыгнуть в коробку, она завела своё своеобразное жужжание, и в следующий момент дядя Генри стоял возле заставленного едой стола, не сводя глаз с места, где только что была машина времени.

– Да окуни меня в масло и зажарь во фритюре! – воскликнул он в изумлении.

– Да, – вставил дядя Моффат. – Вот видишь, что ты наделал? Из-за тебя Руперт лишился праздничного ланча. Крайне недостойная уловка.

– Ерунда, уверен, Тургид найдёт ему еды, где б там они ни очутились. И вообще, когда ты, наконец, поймёшь, что детям не нравится клуб «Унион»? – спросил дядя Генри.

– Вздор, Руперт отлично проводил время, пока не явился ты, – ответствовал дядя Моффат.

– Мммм, но это в самом деле выглядит аппетитно, – дядя Генри схватил Рупертову тарелку, украшенную бенгальскими огнями, к этому моменту догоревшими. Он выдернул их, пододвинул себе стул и сел напротив дяди Моффата, затем поставил перед собой тарелку и без лишних церемоний принялся за еду. – Не пропадать же добру, – сказал он, набив рот бургером.

Посетители ресторана всё это время оставались стоять, и теперь только, когда инцидент был очевидно исчерпан, сели и вернулись к еде. Их мало интересовало, в чем секрет фокуса с появлением и исчезновением картонной коробки. Они были богаты и привыкли к самым лучшим развлечениям. А теперь им нужно было закончить одно важное дело – обед – и вернуться к другим важным делам текущего дня.

Дядя Моффат вздохнул, подал официанту знак, что можно подавать, и, когда его тарелка материализовалась перед ним на столе, также начал есть.

– Интересно, куда их перенесло, – проговорил дядя Генри с полным ртом латука и помидоров, склонившись над своим циклопическим гамбургером. – Куда-нибудь с хорошей едой, надеюсь.

Тургида и Руперта волновал тот же вопрос, когда мгновение спустя машина времени совершила посадку посреди просторной комнаты с большим письменным столом.

– Ух, – озадачился Тургид. – Это выглядит прямо как чей-то дом.