они проржавели насквозь и осыпались трухой при первой же попытке их пошевелить.

— Пора, — бубнил клад. — И правда пора. Прощевай, Хранитель. Зла на тебя не держу, не сомневайся. Я службу честно нес, а что под конец оплошал — все ж таки не моя вина, верно?

— Все так, приятель. — Я откинул крышку, под которой тускло блеснуло золото и камни. — Тебе себя упрекнуть не в чем, иди с миром. Прощай!

— И ты прощай, — отозвался клад.

Я опустил ладонь на груду драгоценностей и вздрогнул, когда передо мной побежали картины давнего прошлого. Господи, чего только мне в этот раз не показали!

Бояре в длиннополых шубах с соболиными воротниками, которые пересыпают золото из маленьких мешков в большие.

Богато наряженные женщины разного возраста, примеряющие перстни, серьги и ожерелья. Что примечательно — все как одна с мощными бедрами, щекастые, плечистые и сильно полногрудые. Я читал о том, что раньше стандарты красоты отличались от нынешних, но не подозревал, что настолько. Сдается мне, хрестоматийные картинки к русским сказкам с их стройными красавицами-царевнами здорово недостоверны. Одежды — да, совпали. А все остальное, вроде осиных талий и хрупкого телосложения, — нет. С другой стороны, на то художники и есть художники, чтобы приукрашать действительность.

Какие-то мужчины в кольчугах откуда-то куда-то везут большие сундуки, закрытые на висячие замки. Может, грабители, может, сотрудники тогдашнего казначейства.

Ладьи с белыми парусами, плывущие по широким рекам.

А после — кровь. Много крови. И крепко сбитый усач с саблей в руке, что-то весело орущий своим людям, которые рубят в капусту служивых в красных кафтанах.

И наконец он же с окровавленной тряпкой на голове в тени знакомого мне дуба роет землю кинжалом. Как видно, прячет тот клад, что сейчас обретет свободу.

— Проща-а-а-а-а… — бас превратился в тенор, а после растаял в небе, которое я не мог разглядеть при всем желании — очень уж густая листва у дуба была.

Все. Ушел. Еще один клад покинул земную юдоль. И снова мне подумалось о том, что как-то слишком лихо я начал ими разбрасываться. Хреновый я Хранитель, прямо скажем.

Тем более что этот сундучок, пожалуй, что все предыдущие мои находки переплюнет. Вон сколько в нем разных украшений, и все золотые да с камушками. Монет тоже много, но цацек побольше все же будет.

Я поковырялся в содержимом сундучка, не обращая внимания на жестикуляцию Шлюндта, и наткнулся на совсем уж странную вещицу, не похожую на все остальные. Речь шла о небольшой золотой плоской фигурке размером с пол-ладони, изображавшей… Да фиг знает, что она изображала. Какое-то странное существо, которое вот так просто не классифицируешь. То ли бык, то ли единорог, то ли еще какая-то неведомая зверушка. Здесь тебе и мех, и грива, и длинный рог на носу, и шип на лбу — все сразу. Кстати, нечто подобное я видел на выставке находок в скифских курганах, только там не золото было, а большей частью бронза. Я повертел фигурку в руках и не заметил, как уколол палец то ли о рог, то ли о шип — поди пойми. И то и другое острое.

А в следующий момент понял, что сделал это зря. И без того тусклый овражный свет померк, земля ушла из-под ног, и появилась точная уверенность, что меня все-таки отправили куда-то в бездну, где нет ни времени, ни дна.

Предчувствия меня обманули, уже через пару секунд я со всего маху приложился спиной о камни, правда, боли не ощутил, что меня не столько обрадовало, сколько напугало. Если нет боли, то и меня нет. Вывод — я умер. Может, отравился ядом, который столько веков ждал меня на острие, может, еще чего. Да это и неважно теперь.

Печальные мысли прервал странный звук, более всего похожий на шипение пара, который из себя испускает утюг, когда там на нужную кнопочку нажмешь. Я встал на ноги и огляделся.

О как! Ведь мне знакомо это место! Я тут уже один раз был, причем не так давно. Мечи, щиты, кресло, лестница, ведущая наверх, кресло-трон — все как тогда, в мой прошлый визит.

А вон и хозяин дома сего, он тоже тут, причем нынче пребывает в своем, скажем так, классическом обличии, то есть в виде огромного золотого змея. Что интересно — всякий раз я не могу сказать точно, какое именно чувство при созерцании данного существа во мне преобладает — восхищение или страх? С одной стороны, красив древний бог. С другой — случись что, то эта золотая махина меня разорвет и сама того не заметит.

Впрочем, непосредственно сейчас с ощущениями все просто и понятно. Более всего мне сейчас хотелось рассмеяться. Почему? Да потому что Великий Полоз в данный момент сжимал в своих кольцах невероятно красивую золотую ростовую статую обнаженной девушки, что-то тихонько ей нашептывая. Или нашипывая? Отдельно стоит заметить, что сработана та статуя была изумительно, я ничего подобного никогда не видел ни в одном музее.

А в целом происходящее смотрелось если не забавно, то гротескно как минимум.

— Кха! — откашлялся я, чтобы привлечь внимание своего фольклорного работодателя.

— А? — рыкнул тот, дернувшись, а после повернул ко мне свою жуткую морду. — Что? Ты?

— Ну, как бы да, — подтвердил я, растерянно разведя руки в стороны. — Добрый день.

Золотое чешуйчатое тело молнией скользнуло через помещение, и вот уже огромные клыки нависли над моим лицом.

— Но как? — Меня обдало жаром, дыхание Полоза температурно чем-то напоминало печь. — Здесь — и без моего ведома? Я же тебя не призывал.

— Сам не знаю. — Мне стало ясно, что шутить сейчас точно не стоит, поскольку мой наниматель, мягко говоря, в бешенстве. — Стоял на поляне, рассматривал золотую штучку из только что поднятого клада, бам — и я тут. Почему, отчего — без понятия. Хотя хотелось бы выяснить, чтобы в будущем подобных вещей не происходило.

— Хм-м-м… — Полоз отодвинулся от меня в сторону, после раздался негромкий хлопок, и вот змея больше нет, вместо него появился знакомый мне уже рыжеволосый мужичок, который первым делом направился к трону. — Золотой предмет, значит. А что за вещица? И что за клад?

— Клад обычный, ему лет четыреста или около того. Монеты, украшения, то, се. А вещица… Она непонятная. В смысле неясно, кого именно хотел изобразить мастер, что ее отлил. Я бы нарисовал, да тут у вас, небось, бумаги и карандаша нет.

— Без бумаги обойдемся, — усмехнулся Полоз, после поднес ко рту ладонь и дунул на нее.

В тот же миг