— Что я там не видел? — Он раздевается, подбирает моё платье и складывает вещи в шкаф.

— Я всё равно стесняюсь, — бурчу и отвожу от него взгляд.

— Ты прекрасна, — он укладывает меня на спину. Заставляет разжаться. — Идеальна, — проводит жадными до ласк ладонями вниз по телу, повторяя его контур. — Ты самая красивая. Слышишь? — смотрит на меня и ждёт ответа, только киваю и украдкой стираю слезинку.

Неожиданно целует мои пальчики на ногах так, словно они — его самый любимый десерт. Это и заводит, и смущает одновременно. Алекс медленно движется вверх, поцелуями прокладывая дорогу. Смакует каждый миллиметр. И с очередным прикосновением его губ к моему телу я расслабляюсь.

Добирается до шеи. Прикусывает мочку. Это его фетиш — кусать ушки? Хихикаю и пытаюсь отползти от него, потому что щекотно, но он придавливает к кровати своим огромным телом.

— Не убегай. Я буду нежным, — смотрит мне в глаза и становится понятно, что до утра мы спать точно не собираемся.

— Мам! Мама! Ты где? — Голос Насти раздаётся всё громче и ближе. — Ника, они тут, — хочется спрятаться под одеяло и поспать ещё немного, но нас уже обнаружили.

Нас! Твою ж… Я подскакиваю и вместе со мной на кровать запрыгивают девочки. Они в своей излюбленной манере скачут вокруг меня, устраивая тем самым кроватетрясение. Лихорадочно оглядываюсь. И вместо Алекса рядом только гора из одеяла. Фух! Ушёл.

Совершенно не представляю, как объяснять детям, что делаю в кровати «с другим дядей». Я раскрываю рот, чтобы пожелать девочкам доброго утра, и одеяло начинает вставать.

— Попались, — Алекс хватает малышек и, словно паук, заворачивает их в кокон.

Они визжат и сопротивляются, но и он не сдаётся. В какой-то момент Настя умудряется выбраться из одеяла и щекотит Сашу. Он смеётся, выпускает из рук младшую и Вероника тоже спешит на помощь сестре.

— Победили. Всё. Всё. Вы меня победили, — сдаётся поверженный и защекоченный паук.

— Мама, мы его убии! — Счастливая Ника подпрыгивает от восторга и приземляется точно на Сашин живот.

— Это да, теперь точно убили, — смотрю на мужчину, а он на меня.

— А вы умылись? — Хриплым голосом спрашивает убитый. Видимо, последний выстрел пришелся в яблочко. Девочки переглядываются и вместе мотают головами. — Бегите умывайтесь и прибегайте на кухню. Будем завтракать.

— Почему они тебя слушаются? — С изумлением смотрю на то, как мои девчата несутся на выход из комнаты.

— И ты тоже будь послушной девочкой, поцелуй меня, — подаётся вперёд, а я назад. — Ну, нет. Не сбежишь, — подминает под себя и проходится пальцами по рёбрам.

— Алекс, — от смеха сводит живот и мне тяжело изворачиваться под ним.

— Доброе утро, — сумасшедший взгляд абсолютно чёрных глаз будит во мне странные желания. Хочется стать игривой. Он переворачивается на спину вместе со мной, и я оказываюсь сверху. Наклоняюсь к нему.

Прокладываю мелкими поцелуями дорожку от губ к уху и нежно шепчу:

— Ты готовишь завтрак, а я в душ, — и пока он не вцепился в меня мёртвой хваткой, сбегаю в ванную комнату и закрываюсь изнутри.

— Яся! — Мои нервные смешки — это и есть ответ на мужское возмущение. — Вот же! Опять сбежала. Да как с тобой… Ну, ты дождёшься!

— Зато ты не дождёшься, — показываю язык двери.

Вчера мне не хватило сил на душ. Я кое-как надела шорты и майку и вырубилась. Этот неугомонный издевался надо мной практически до утра. Ладно. Не издевался. Я сама была очень сильно согласна на любые «пытки» и принимала в них отнюдь не пассивное участие.

А сегодня мышцы ноют. И по глазам, словно песчаная буря прошлась. С трудом могу их разлепить. Горячая вода совершенно не бодрит, а только ещё больше расслабляет. И после душа я полусонная бреду на кухню. Там девочки завтракают блинчиками с молоком и о чём-то беседуют с Алексом.

— Вот теперь доброе утро, — сияю счастливой улыбкой и усаживаюсь за стол. Стол… Хм… Картинки вчерашнего вечера яркими эпизодами вспыхивают в моём сознании. Сама не замечаю, как передо мной появляется кружка с кофе. В задумчивости улыбаюсь и делаю глоток.

— Мама, нам дядя Саша сказал, что мы теперь будем жить все вместе, и вы поженитесь, — кофе практически фонтаном вылетает из моего рта и я огромными глазами рассматриваю самодовольную рожицу Алекса, что сидит напротив меня. Девочки хихикают, а мне что-то совсем не весело.

— Всё хорошо? — Ухмыляется, и мне очень хочется свой кофе подарить ему. Желательно на голову в качестве короны. Только вот при девочках лучше не скандалить. Поэтому встаю и ухожу переживать своё бешенство подальше от детей.

— О-о. Мама разозилась, — прямо вижу, как младшая прикрывает рот ладошкой и ехидно смотрит на сестру. Она всегда так делает, когда они меня доводят, и я ухожу в другую комнату подышать и сосчитать хотя бы до ста.

— Девочки, завтракайте, а я сейчас её верну, — как же он в себе уверен.

— Дядя Саша, лучше не ходи. Мама сделает дыхательные упр-р-р-ражнения и пр-р-р-ридёт сама, — всё-то Настя знает. Всё понимает.

Отхожу дальше от кухни и уже не слышу, о чём они разговаривают. Мне надо побыть одной. Захожу в комнату. Это оказывается кабинет, в котором дети вчера разбили практически весь запас алкоголя. Что говорила Настя? Хотела показать рисунок? Почему в кабинете?

Довольно просторная комната со столом у окна и удобным офисным креслом. Странное решение поставить стол так, чтобы смотреть не на дверь, а в окно. Хотя… Вид из окна оправдывает всё. Светлый смешанный лес переносит мысли в сказку, дарит уют и завораживает.

Тут хочется писать сказки о рыцарях, принцессах и чудесных подвигах во имя этих самых принцесс, но никак не новые соглашения. Но и их тоже иногда можно посчитать за сказку или подвиг. На тёмном столе лежит тонкий белый ноутбук. От желания провести по маленьким клавишам зудят кончики пальцев, но я не подхожу, а усаживаюсь на большой черный кожаный диван, что стоит у стены. Напротив него огромный шкаф с полками, забитыми книгами и папками, а рядом с диваном тот самый столик-бар, что с горем пополам пережил второе нападение моих девчат. И небольшое кресло у входа, ближе к шкафу. В нём, наверное, удобно читать.

Всё лаконично. Нет ни одной лишней детали. Только на стене, над столиком, висит картина. Невольно улыбаюсь открытию. Вот тот самый рисунок. Такая мелочь, а насколько сильно заставляет меня задуматься.

Он поместил рисунок Насти в рамку и повесил у себя в кабинете. Зачем? Зачем он так издевается надо мной? Я уже совершенно заблудилась и в своих мыслях, и в чувствах к этому мужчине. Мила с Ольгой просили сыграть счастье в отношениях. Он мне его показал. Так показал, что теперь не хочется всё это заканчивать.

— Вот ты где, — Алекс присаживается рядом и обнимает. Откидываю голову ему на плечо. — Обиделась?