— Сейчас надо порешать, где жить будем.

— В свете Диминых предложений работа в облисполкоме нам не светит, как и казенные квартиры.

Семен скосил глаза на кейс:

— С такими деньгами можно и хату в кооперативе купить. Благо легенда есть.

— На двоих? Подозрительно.

— Перебирайся к Светочке, а хату куплю я. Люда у родаков живет, так что будет выглядеть естественно.

Михаил залез в карман, достал оттуда леденец, начав медленно его разворачивать. Сеня терпеливо ждал. Решение непростое, на самом деле важное.

— Некошерно, конечно, в чужую личную жизнь лезть. Светка баба хорошая, просто так у нее все вышло. Но не нами начато. В принципе выходит неплохо. У нас свое дело. Я как бы не вишу на шее у руководителя облисполкома, все обоюдно. Туда-сюда-обратно, ей и мне приятно!

— В правильном направлении мыслишь, товарищ! Мне все больше тут начинает нравиться. Не зря Дима этот мир пометил. Вот и автобус, пора собираться.

Никто из уставших от трехчасовой ходьбы экскурсантов не обратил особого внимания на двух молодых людей, «случайно» потерявшихся после приезда на площадку. Мало ли какие у их здесь были интересы. За все заплачено и вопросов нет. Но один из бойких пенсионеров, и по случайному совпадению бывший начальник оперативного отдела УГБ зорко отметил появление у светловолосого здоровяка красивого и по всей видимости импортного кейса.

Что делали эти молодые люди на причале или борту туристического лайнера? Рейсы внутренние. Значит, фарцовка или валютные махинации исключаются. А что еще можно там крутить с деловыми целями? Или у них было романтическое свидание? Может, он зря про них плохое думает? Но что-то странное в их облике все равно не давало успокоиться подполковнику в отставке. Одеты хорошо, хоть и неброско. И ведут себя как-то необычно. Уже к концу поездки в голову бывшего опера пришла ошеломительная догадка. Да они выглядят чисто, как оперативные работники в поле. Вот что ему показалось одновременно знакомым и странным! Ребята из Конторы или МВД? Военные? Хотя на вид слишком молоды. Так он и сам был когда-то таким! Что Конторе нужно в древней столице булгаров?

Все, решено! Надо будет на днях посетить родное управление. Узнать, не работают ли они по флоту или Булгару. Или кто-то из смежников здесь засветился. Давно он не был у Алексея Михайловича. Вот и повод навестить. Уже по пути домой старый чекист запоздало подумал

— «Но не завтра. Что-то колени разболелись. С утра надо с внуками посидеть, да в поликлинику наведаться. Как-нибудь потом зайду. Потом!»

Глава 24

Союз плюс пять. Сцена неожиданная

Анатолий Иосифович Вайсбейн, известный в узких кругах, как просто Йосыч или Натан Банчик неспешно мерил короткими шагами пространство небольшой камеры. Шире он шагать не мог по причине болезненности данной процедуры. Инфаркт на ровном месте это вам не хухры-мухры. А камера на самом деле являлась вполне приличного вида гостиничным номером. С тюрьмой её ровняли два обстоятельства — не добровольность нахождения в ней бывшего резидента Директории, а также замкнутость пространства.

Разве что в любой момент через окна можно было наблюдать за миром, лежащим снаружи. Да и комфорт расположения вовсе не чета Гулаговским баракам. Небольшая, но удобная спальня, гостиная комната с уютным диванчиком и широким телевизором. Мини-холодильник и собственный санитарно-гигиенический узел. Вот последний достаточно четко указывал, что он таки не в тюряге. Общий туалет, где все сидят задница к заднице, один из признаков унижения человеческого достоинства. Если нельзя уединенно посрать, то нельзя и подумать ничего лишнего. Все придумано до нас!

Не зря лагеря смерти назывались концентрационными. Согнать в общую кучу толпу бедолаг, лишить их личности, тяги к сопротивлению, унизить и растоптать. А если индивидуум терял человеческое внутри, то и умирал быстрее. Поганый изощренный человеческий ум!

Отходив назначенную себе норму, Вайсбейн посмотрел на часы и присел на диван, налив воды из графина. Странно, сколько копий СССР он перевидал, но графины со стаканами были неизменными. Прямо чертовщина какая-то! Мужчина померил себе пульс и остался удовлетворенным. Чуть ведь не сыграл в ящик! Был бы здесь мир менее продвинутым в технологии, то все. Финита ля комедия! А так ничего, еще повоюем!

Затем нахлынуло грустное. Все, нажитое непосильным трудом потеряно! И обеспеченная с помощью махинаций старость, и будущее спокойствие. А последнее еще дороже. Пусть в прошлой, пропитанной криминальным духом версии Союза было непросто. Но четко выстроенная годами система работала без сбоя, пока не пришли ушлые ходоки и все пошло по одному месту.

Нет, Натан Иосифович не имел к ним претензий. Просто так сложились обстоятельства. Надо признаться, что большинство других полевых агентов и вовсе не справилось с волей тех страшных событий. Надо же было всему так сложиться! Так или иначе, но образ тех парней теперь ассоциировался у бывшего резидента с провалом долгие годы лелеянного дела. Жалко больше даже не скопленные капиталы, а тщательно выстроенную систему. Труда многих лет собственной жизни.

И вот сейчас он застрял в этом проклятом «санатории» в качестве… Кстати, в качестве кого? Пленник, потенциальный агент, перевербованный местной разведкой? Или просто груша для выколачивания информации? Пока хозяева с ним ведут себя корректно. Даже подослали для разговора шлемазла из кровного народца. Влад Соловьев, толстый поц с узкими хитрыми глазками. Один из тех, кто мимикрирует под государственно составляющую нацию. Вот резидент Директории никогда не стыдился своей крови. Неприятный и скользкий на поверку оказался тип, но между строк выдал много чего интересного. Возможно, это его будущий выбор. Кто он там? Инструктор отдела ЦК КПСС. Бедная партия, пригревшая таких змеюк!

Натан Иосифович поднялся и подошел к панорамному окну. На балкон ему выходить не рекомендовали. Вокруг на многие гектары расстилался парк, больше смахивающий на лес. Между деревьев просматривались невысокие в два-три этажа здания старой архитектуры. НИИ прогнозирования при МИД СССР. Очередная шарашкина контора для отставных дипломатов и их бесталанных деток. Сколько бывший резидент уже видел подобных псевдонаучных учреждений. И ни в одном из Союзов они так и не стали настоящими мозговыми центрами страны.

НИИ выдавали на-гора тонны бумаги, аналитических записок, советов и рекомендаций. Но 99 процентов из них были попросту «водой». Имитация бурной деятельности. И самым важным сейчас вопросом для бывшего резидента являлся лишь один — есть ли кто-то умный в здешнем НИИ, с кем можно будет иметь дело. Вайсбейн тихо вздохнул. Когда же ему разрешат прогулки?

Раздался негромкий стук. Они могли бы входить и вовсе без него, но создавали видимость приватности. Время обеда!

— Да-да, заходите!

Дверца открылась и на пороге появилась женская фигура. А это нечто новенькое! Официантка негромко проворковала:

— Будете кушать?

— Конечно, прошу сюда.

Натан Иосифович галантно указал на столик и задержал взгляд на женщине. Возраст за тридцать, но можно и обмануться. В этом технологичном Союзе уже имело место вмешательству в человеческую фигуру. Пластические хирургия, наращивание волос, силиконовые вставки в различные места тела. Так что запросто этой даме могло оказаться и за сорок. Да и кто она нас самом деле пока неизвестно. Фигура подтянута, его если и рассматривает, то как будто невзначай. Для полевого агента выбор неплохой. Интересно, на каком этапе она полезет к нему в штаны? Хотя в прошлом мире резидент предпочитал малолеток. Что поделать, у всех есть свои недостатки.

— Приятного аппетита.

— Спасибо.

Ну что дорогой Яхве послал ему на этот раз? Хм, или у них тут культ здоровой пищи, или ему специально поставляют продукты по больничной диете. На первое овощной супчик с ложкой сметаны и половинкой яйца. Интересные травки в него положены. На второе запеченная с овощами треска. Нежное рыбное филе отлично сочеталось с цветной капустой и брокколи. И все это полито желтоватым соусом Исиньи, ошибочно называемым Голландским. Натан Иосифович покачал головой, прихлебывая компот из свежей алычи. Надо отдать должное, повар в «санатории» высшего разряда.

Бывший резидент начал быстро соображать. А его ведь кормят блюдами не из общей столовой! Один