Джулия глубоко вздохнула.

— Это сложно понять.

Он выдержал ее взгляд еще секунду, потом сделал следующий глоток.

— Проклятие, кажется, распространяется не только на женщин нашей семьи.

Отпив еще чая, она вскинула брови. Он очень быстро перевел тему.

— В доме и вокруг в течение нескольких лет происходили несчастные случаи, в которых серьезно страдал персонал. Не всегда женщины, но их было большинство.

— Значит, мне нужно быть аккуратнее на лестнице, — пошутила она.

— Я бы точно держался за перила. — Он подвинулся к острову, и его колено вновь скользнуло по ее ноге. Она посмотрела на него. Он улыбнулся.

Джулия отклонилась влево.

Он улыбнулся шире.

— Были и другие смерти и несчастные случаи. Подружка Дева погибла в жутком крушении самолета. И я думаю, она ему действительно нравилась, что говорит о многом.

— Ну, если он встречался с ней, надеюсь, это действительно было так, — сказала она.

Люциан странно посмотрел на нее, потом рассмеялся.

— Ты не знаешь Дева. Не думаю, что он испытывает по отношению к другим людям вне семьи те же чувства, что и большинство. Я более чем уверен, единственное, что его эмоционально волнует, так это какая пара его отглаженных брюк лучше сочетается с заправленной оксфордской рубашкой.

Она неожиданно рассмеялась.

— Это ужасно.

— Это правда. — Он поставил кружку на стол. — Потом была подружка Гейба. Это… да, все закончилось плохо. — Игривая улыбка пропала с его губ. — Закончилось плохо для всех нас.

Она опустила свою кружку. Ей очень хотелось, чтобы он развил эту тему. Но он не стал.

— Итак, такова легенда. Земля проклята, и потому проклята семья.

— Кажется, как-то несправедливо, что страдают женщины.

Он улыбнулся.

— Я думаю, проклятие разбирается с мужчинами иначе. В конце концов, мы все известны благодаря скандалам.

— Это да, — согласилась она, а затем снова взглянула на него. Вопросы, которые она отчаянно хотела задать, рвались с языка, несмотря на то что она знала, ей стоит пойти спать. Становилось действительно поздно, она чувствовала усталость.

Наконец-то.

И она правда не должна была быть тут с ним по целому ряду причин.

Но она не торопилась уходить.

— Могу я спросить кое о чем? — сказала она через минуту.

Его взгляд скользнул к ней.

— Вы можете спрашивать у меня что угодно, мисс Хьюз.

И вот опять он называл ее так. Это заставляло ее чувствовать… Боже, никогда в жизни формальное обращение к ней по фамилии не звучало так сексуально.

Его ресницы приопустились, когда он вновь прикусил нижнюю губу.

Черт. Джулии пришлось отвести взгляд в сторону.

— Почему… почему вы просто не сказали мне, кто вы, когда мы встретились в Пенсильвании? Я хочу сказать, я понимаю, что вы… проверяли меня самым жутким образом, но вы могли бы сказать мне. Почему вы этого не сделали?

— Я не знаю, почему.

Неверие переполняло ее, когда она посмотрела на него.

— Это несерьезно. Вы должны знать причину.

Его взгляд переместился на открытую дверь в другом конце кухни. Дверной проем был погружен во мрак, и она предположила, что это проходная комната или что-то в этом роде.

— Ты права, — сказал он через секунду, снова переводя взгляд на нее. — Верь или нет, я довольно неплохо читаю людей. Я уже знал, что ты подходишь для работы, поговорив с тобой минут пятнадцать, и должен был признаться тебе тогда.

Ее брови поднялись, потому что он смотрел так, будто не верил, что говорил это.

— Так почему вы так не сделали?

— Честно? Уже давно я не говорил с кем-то, кто не знал бы меня. Мне давно не приходилось поддерживать беседу, не задаваясь вопросом, правда ли то, что говорит человек, или он хочет что-то получить от меня. — Он не отпускал ее взгляд. — Не пытается ли он вовлечь меня в какое-нибудь деловое предприятие, добраться через меня до одного из моих братьев или вскарабкаться выше по социальной лестнице. Каждый раз, когда я встречал женщин, которые знали, кто перед ними, я спрашивал себя, заинтересованы ли они во мне или хотят как-то приобщиться к моему имени… моей семье. Да, это может звучать чертовски высокомерно, но ты не представляешь, каково это, всегда подозревать у кого-то скрытые намерения.

Ох, ох.

— Поэтому, — продолжал он, играя желваками, — ты говорила со мной, как будто я был парнем с улицы. У тебя не было тайных планов. Я… Мне это нравилось.

Джулия откинулась назад, немного ошарашенная тем, что он признался во всем этом. Но когда она осознала, что он сказал, то поняла, что знает, каково это — подозревать в ком-то скрытые намерения. Она постоянно делала это со своим бывшим, Адамом.

— Я понимаю.

Люциан моргнул раз.

Потом еще раз.

Джулия чуть не рассмеялась тому удивленному выражению, что появилось на его лице.

— Правда? — спросил он.

Она повела плечами.

— Вы все-таки должны были сказать мне, но я знаю, каково это, всегда думать, почему некто делает или говорит что-то. Гадать, есть ли другие причины, почему он себя так ведет, и в каком будет настроении. Это не просто… — Замолчав, она поразилась его пристальному взгляду. Как будто он смотрел прямо в душу, и она едва не заговорила о личном.

— …в любом случае, — закончила она фразу и прокашлялась, глотнув еще чая. Последовало несколько минут тишины. Ей правда нужно было идти спать. Утро уже было близко.

— Я хочу узнать о тебе, — сказал он до того, как она успела раскрыть рот, а потом придвинулся ближе, его колено снова прижалось к ее бедру. — У меня есть вопросы. Они меня переполняют.

Она коротко рассмеялась и покачала головой.

— Нечего обо мне знать больше того, что вы уже знаете.

— О тебе есть что узнать, буквально все, — настаивал он. — Где ты училась? Что на самом деле заставило тебя принять такую работу, ради которой ты бросила все?

— Я училась в университете Шиппенбурга. Вы, наверное, никогда не слышали о нем. — Она не собиралась отвечать на последний вопрос. Допив чай, слегка улыбнулась. — Похоже, мне действительно нужно идти спать. Спасибо за чай. Думаю, он сработает.

— Но я не задал тебе самый важный вопрос.

— И какой же?

— Как ты, самое красивое созданием, которое я когда-либо видел, можешь находиться тут?

Джулия резко обернулась. Все в его тоне, слегка распахнутых глазах и словах казалось искренним, но он не мог говорить все это всерьез.