Люциан все еще стоял спиной к ней, доставая маленькую коробочку из одного из шкафов. Сев, она наблюдала, как он взял чайник, и при виде этого чуть не уронила голову на мраморную столешницу, но последнее, что ей было нужно, — это еще одна травма головы.

— Вы не можете просто разогреть воду в микроволновке? Я не возражаю против такого.

— В микроволновке? — Он покачал головой так, будто она предложила ему пить воду из пруда. — Нужно делать все правильно. В этом вся разница.

— Неужели?

— Да. Мои методы работают. — Наполнив чайник, он улыбнулся и прошел к плите.

Эта улыбка.

Боже.

Она зацепила ее в баре. В ней было что-то дразнящее и обворожительное, очень сексуальное и дерзкое.

Ей пришлось отвести взгляд, и кончилось тем, что теперь она смотрела на плиту и его руки, на которые, как она думала, было пялиться приличнее, чем на лицо. Он склонился над контрольной панелью, и синее пламя разгорелось со свистом, а затем быстро щелкнул индикатор подачи газа.

Не имея силы воли, она подняла взгляд. Он смотрел прямо на нее, пока ставил чайник на плиту, смотрел в той самой пристальной манере, к которой она уже привыкла.

Он на всех смотрел так… будто старался запомнить каждую мельчайшую деталь?

Мысли хаотично кружились в голове, формируя образы, от которых она пыталась отгородиться. Воображение рисовало его, делающего то, о чем ей не следовало бы думать.

Это была плохая идея.

— Вам действительно не стоит так беспокоиться, — положив ладони на остров, она начала вставать, — кроме того, мне хочется спать.

— Никакого беспокойства. — Он подошел к острову, а точнее, прокрался вперед, чтобы остановиться по другую сторону от нее. — И нам надо поговорить.

— Разве?

— Да. — Он оперся руками на остров и чуть склонился. Легкая щетина на подбородке, кажется, потемнела. С такого расстояния она решила, что глаза его сейчас скорее синие, чем зеленые. — Я хочу рассказать тебе об этой земле… о нас.

Ее брови поднялись.

— Про проклятие и привидений?

Он кивнул, его глаза хитро блестели.

— Я думаю, раз ты еще побудешь тут некоторое время, то должна знать все об этом доме, о нас и… о женщинах, которые приходят сюда.

Женщинах, которые приходят сюда?

Окей.

Это звучало совершенно неправильно. Джулии нравилось думать, что она обладает здоровым любопытством, как любой нормальный человек. И хотя блеск его глаз кричал о том, что он дразнит ее, она хотела знать, куда это все заведет.

— Хорошо, — она снова села на место, уперев локти в стол и положив подбородок на ладони, — расскажите мне про призраков.

— Ты уверена? — Он закусил свою полную нижнюю губу и медленно ее отпустил. Это было мило. Даже сексуально.

Ну, ладно, очень сексуально.

— Ты можешь испугаться.

Она усмехнулась.

— Я не испугаюсь.

Его ресницы опустились, он положил одну руку на столешницу.

— Легенды говорят, что лишь две вещи могут случиться с женщинами семьи де Винсент или с женщинами, которые приходят сюда. Они либо… сходят с ума, — повторяя пальцем путь серой прожилки, он поднял взгляд на нее, — либо умирают.

Джулия таращилась на него секунду, а потом выпалила:

— Это отвратительно.

Его плечи затряслись от низкого смеха.

— Да уж. А будет еще более отвратительно.

Она не была уверена, что такое возможно.

— Как ты, должно быть, заметила, персонал не любит оставаться тут на ночь. Большинство отказывается наотрез. — Он продолжал следовать за мраморной жилкой. — Они верят в то, что рассказывают об этом доме и земле. В городе есть люди, которые никогда не приедут сюда на ночь. Даже Ливи и Ричард не останутся тут.

Она вспомнила, что говорил ей Ричард про карту с номерами.

— И в чем проблема?

— Из того, что я помню от прабабки, считается, что эта земля — вся эта собственность и еще немного — всегда была дурной. Проклятой. — Его пальцы замерли на мраморе. — Должно быть, это связано с эпидемиями чумы, что поражали эти края. Желтая лихорадка, грипп — из тех, что убивает. И так многие и многие годы. Было принято отделять больных от здоровых. Своего рода лагеря для инфицированных. Много людей умерло тут. Некоторые заявляют, что сотни. Другие говорят, тысячи. Суть в том, что есть не так уж много свидетельств, что эта земля использовалась подобным образом. Гейб однажды попробовал провести расследование, но не нашел ничего особенного. Но в прошлом было много пожаров, которые уничтожали документы, однако мы знаем, что тут есть захоронения.

Хотя ей хотелось пнуть его по дороге на кухню, она заинтересовалась разворачивающейся историей.

— Откуда?

— Когда рыли первый бассейн…

— Первый бассейн? — перебила она.

— Мы сделали новый несколько лет назад.

— Конечно. — Богачи. Она вздохнула.

— Когда рыли первый бассейн… — он подождал, не скажет ли она еще что-то, и она закатила глаза, — вырыли фрагменты костей. Довольно много. Достаточно, чтобы удивиться, какого черта тут творилось. Их отправили в лабораторию в Батон-Руж, и они подтвердили, что это человеческие кости. Они думали, что здесь мог быть семейный склеп, разрушившийся за годы. Кости оказались в земле либо туда могли сносить больных людей.

Дрожь прошла у нее по спине. Кто бы хотел знать, что, возможно, сидит на месте разрушенного кладбища или там, где оставляли умирать чумных людей?

— Это… жутко.

Пар медленно пошел из носика чайника, когда он кивнул.

— Итак, бабушка Элиза, бывало, говорила, что заключенные в этой земле духи делают людей, живущих тут, несчастными. Знаешь, она родилась на этой земле, в старой части дома, как ее мать и бабка. Она хотела, чтобы дом снесли, а семья переехала.

— Как-то чересчур.

— Ну, то, что тут случилось, чересчур, — подперев щеку кулаком, он пристально смотрел на нее сквозь густые ресницы. — Дом наводнен странностями. Свет постоянно мигает, хотя с электричеством все в порядке. Камеры тут не работают.

Она нахмурилась.

— Как такое возможно?

Он пожал плечами и посмотрел на нее.

— Кто знает? Тут можно делать фото, но не живое видео, как с камер наблюдения. Это просто не сработает. Какого-то рода помехи. — Он поджал губы. — Кто-то когда-то сказал, что тут проходят лей-линии. Что бы это ни было, но тут также слышны странные звуки. Стук в стены. Разговоры в давно закрытых комнатах. Крики. Смех, когда нет никого рядом. Тени.