Взгляд ее стал жестче. Он что, выпил что-то покрепче ромашкового чая? Потому что ни за что на свете он не мог утверждать, будто она и правда самое прекрасное создание, которое он когда-либо видел.

Вопрос вертелся на кончике языка. Если он считал, что она так красива, то почему ушел в ту ночь из ее квартиры? Она сдержалась, напомнив себе о гордости.

К концу этого дня она знала, кто такой Люциан.

Он был из тех парней, которые не могут провести неделю без подружки. Такие встречались. Она знала нескольких в колледже и потом, когда работала в госпитале. Они не были слишком разборчивы в отношениях. Большинство останавливалось на тех, кто был доступен в требуемую минуту.

А это значит, ее не впечатлят случайные комплименты, брошенные, как слова на ветер.

Люциан склонился и проговорил тихо:

— Есть еще причина, по которой я не сказал тебе, кто я.

Смена темы привела ее в замешательство, и она прошептала в ответ:

— Какая?

Он склонил голову так, что его губы оказались прямо над ее ухом:

— Потому что я знал: в ту минуту, когда ты поймешь, кто я, ты не позволишь мне вернуться в твою квартиру.

Резко выдохнув, Джулия поняла, что ей нужно отстраниться и немедленно закончить этот разговор. Это был бы профессиональный и зрелый поступок, но она не двигалась, оцепенев на стуле.

Он не закончил.

— Я знал, если ты поймешь, кто я, то никогда не позволишь мне запустить руку между твоими хорошенькими бедрами, и я никогда не узнаю, какая ты мягкая и скользкая на ощупь.

Раскаленное желание молнией ударило по венам, тепло разлилось внутри. Эти слова вызвали внутри нее шторм. Дрожь сотрясла ее тело.

— О да, это еще одна причина, по которой я не сказал, кто я. — Его губы скользили по мочке ее уха, посылая мурашки по телу.

Пульс стучал, она отпрянула. Почувствовала, как теряет точку опоры, когда Люциан выпрямился на стуле, и она ощутила себя так близко… слишком близко к тому, чтобы сделать что-то бесповоротно безрассудное.

— Вам не следовало говорить об этом, — напомнила она. — Вы обещали.

Люциан склонил голову набок.

— Я этого не обещал. — Она открыла рот.

— Не обещал, — настаивал он, и когда она прокрутила в мыслях тот разговор, поняла, что он прав. Он не обещал.

Она прищурилась.

— Пусть, но поступать так неправильно.

— Я думаю, ты уже знаешь, как я отношусь к неправильным поступкам. — Он покачал головой.

Давно уже было пора закончить этот разговор.

— Спасибо за чай, Люциан, но…

Ее оборвал резкий вздох.

Люциан вскочил и стал перед ней так, что она оцепенела.

— Повтори.

Ее охватило замешательство.

— Повторить что?

— Мое имя.

Они стояли близко, и он возвышался над ней на добрый фут. Джулия схватилась за последнюю соломинку.

— Зачем?

— Потому что я попросил, — сказал он, слегка улыбнувшись. — И потому что мне нравится, как оно звучит, когда ты его произносишь.

Сердце ее замерло. Она понятия не имела, что на это ответить.

Совершенно никакого.

Но затем он пошевелился. Преодолел то маленькое расстояние, что еще разделяло их, подхватив локон ее волос, упавших на щеку. Прежде чем она успела отстраниться, тыльная сторона его ладони прошлась по ее щеке, когда он заправил прядь обратно за ухо. Ее глупое тело немедленно откликнулось.

Жар вспыхнул в груди, перемещаясь в низ живота, и это было настолько неправильно с самых разных точек зрения, что ей должно было быть стыдно от того, что она бессильна изменить то, как реагирует на его действия ее тело.

Волна мурашек пробежала по коже. Она ощутила, как напряглись соски, когда его близость заполнила все пространство.

Люциан склонил голову, и между их губами осталось расстояние в один вздох. Она судорожно вдохнула, уловив роскошный аромат густого мужского одеколона.

— Прошу, — повторил он.

Она забыла, о чем он просил.

Он опустил взгляд и посмотрел на нее с игривой улыбкой. Она знала, что он увидел. Напрягшиеся соски.

Джулия заставила себя отстраниться. Вновь скрестив руки на груди, она сглотнула готовые сорваться проклятия.

— У нас был такой хороший разговор… странный… но хороший, а вы взяли и все испортили.

Прислонившись бедрами к острову, он совершенно беспардонно рассмеялся.

— У меня такое чувство, что некоторые части тебя не думают, будто я что-то испортил. Я даже готов поспорить, что эти части тебя очень, очень заинтересованы.

О боже, он это серьезно?

Пялясь на него, она поняла, что в данный момент у нее есть два варианта. Либо и дальше позволять ему нервировать ее своим дерзким флиртом, либо прекратить это сейчас же.

Она остановилась на последнем.

— Слушайте, я поняла, что вы флиртуете. Это ваше право. Вы, возможно, даже не осознаете это или не можете удержаться. Не важно. Вам просто надо знать, что это все влетает мне в одно ухо и вылетает из другого. Я не для того тут, чтобы скрасить вашу скуку или чем вы там маетесь.

Его взгляд снова опустился ниже, улыбка стала снисходительной.

— Ты права. Я не могу удержаться.

— Думаю, вам стоит стараться сильнее. — Она отвернулась прежде, чем они успели обменяться еще парой колкостей. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, мисс Хьюз, — крикнул он вслед.

Она подняла руку и, вместо того чтобы отмахнуться от него, покачала пальцами в коротком прощальном жесте.

— Ты веришь? — спросил он, когда она уже дошла до двери.

Зная, что ей не следует останавливаться, она замерла и посмотрела на него, в сотый раз за вечер желая, чтоб он походил на снежного человека, а не на воплощение ее грез.

— Веришь во что?

— В дом и мою семью… В проклятие?

Она мягко рассмеялась.

— Нет. Не верю.

Сев на стул, на котором только что сидела она, он исподлобья посмотрел на нее и взял свою кружку.

— А следовало бы. Действительно следовало бы.

Попивая чай. Люциан смотрел, как Джулия вышла из кухни и поспешила прочь по дому. Но он не последовал за ней, а остался на месте.

И ему не пришлось ждать долго.

— Зачем ты рассказал ей это все? — спросили позади.

Он опустил кружку на остров.

— И как долго ты подслушивал наш разговор?