— Нита, я… мне надо спуститься к ручью. Поди скажи девушкам немедленно идти за владыкой Шардиком. А потом воротись и подожди меня здесь. Мы с тобой нагоним их.

Раздевшись в воде, Ранзея тщательно вымылась и выстирала запачканную одежду. На Квизо было проще: Антреда почти всегда замечала приближение припадка и так или иначе помогала ей сохранить достоинство и авторитет. Теперь рядом с ней не осталось ни одной девушки, которую она могла бы вообразить своей подругой. Оглянувшись, Ранзея мельком увидела Ниту, бродящую между деревьев. Она знает, что случилось, и непременно всем разболтает.

Сейчас им надо поторопиться. Предоставленные самим себе, девушки в случае чего не проявят должной стойкости, и даже если каким-то чудом Шардик и впрямь вернется обратно к дороге, без нее они не смогут сделать все, что в их силах, — умереть при необходимости, — чтобы выполнить приказ тугинды.

Они с Нитой отошли совсем недалеко от ручья, когда Ранзея осознала, что припадок совершенно ее обессилил: в голове мутилось, перед глазами все плыло, одолевала сонливость. Может быть, Шардик остановится или свернет в сторону до вечера, подумала она, и тогда Кельдереку придется дать им еще один день. Но каждый раз, когда Ранзея с Нитой настигали одну или другую из девушек, поджидавшую их, чтобы указать направление, они узнавали, что медведь по-прежнему медленно бредет на юго-восток, в сторону холмистой местности под Гельтом.

Близился вечер. Ранзея уже не шла, а кое-как ковыляла от дерева к дереву, но все равно поминутно призывала Ниту смотреть в оба, чтоб не отклониться от нужного направления, и почаще кричать в надежде услышать ответный крик впереди. Пожилая жрица смутно сознавала, как сгущаются сумерки, потом наступает темнота, а позже восходит луна; как где-то вдали погромыхивает гром и как по лесу проносятся короткие, резкие порывы ветра. Один раз она увидела Антреду, стоящую между деревьями, и уже хотела заговорить с ней, но подруга улыбнулась, приложила к губам палец, украшенный резным кольцом, и исчезла.

Наконец где-то около полуночи, в ясном свете луны, Ранзея огляделась по сторонам и поняла, что догнала девушек. Они стояли кучкой поодаль и перешептывались, но когда жрица приблизилась, опираясь на руку Ниты, все разом повернулись к ней и умолкли. Ранзее показалось, что их молчание исполнено неприязни и возмущения. Если она надеялась найти сочувствие и поддержку в конце этого долгого, мучительного пути, то ее явно ждет разочарование. Отдав свой посох Ните, пожилая женщина с трудом выпрямилась и чуть не вскрикнула от боли, когда перенесла всю тяжесть тела на сбитые в кровь ноги.

— Где владыка Шардик?

— Здесь неподалеку, госпожа, — в половине полета стрелы от нас. Он спит с самого восхода луны.

— Кто это? — Ранзея пригляделась. — Шельдра? Я думала, ты с владыкой Кельдереком. Как ты здесь оказалась? Где мы находимся?

— Мы на краю леса, госпожа, рядом с долиной, чуть дальше того места, откуда вы уходили утром. Зильфея спустилась в лагерь, чтобы доложить владыке Кельдереку о возвращении Шардика, но бедняжка падала с ног от усталости, и он отправил назад меня вместо нее. Он говорит, что владыку Шардика необходимо усыпить сегодня ночью.

— Вы уже предприняли хоть одну попытку?

Никто не ответил.

— Так да или нет?

— Мы сделали все, что могли, — наконец сказала другая девушка. — Приготовили два куска мяса с тессиком и положили настолько близко к нему, насколько осмелились подойти, но он к ним не притронулся. Мы истратили все запасы тессика. Теперь остается лишь ждать, когда владыка Шардик проснется.

— Перед самым моим уходом из лагеря, госпожа, прибыл посыльный из Гельта, от повелителя Та-Коминиона, — сказала Шельдра. — Барон сообщает, что собирается вступить в бой послезавтра и что Шардика нужно доставить туда любой ценой. «Время сейчас дороже всех сокровищ мира» — вот его точные слова.

Над далекими холмами на юге сверкнула молния. Ранзея прохромала несколько шагов до дороги и окинула взглядом долину. В воздухе разносился журчащий шум ручья. Слева она увидела костры лагеря, где Кельдерек с тугиндой ждали известий от нее. Жрица вспомнила громадного черного зверя, прошедшего мимо нее в полдневной тьме по мелководью сухой травы, и стоявшую между деревьями Антреду, чьи пальцы были унизаны резными деревянными кольцами, которые она, Ранзея, самолично сожгла на берегу. Знамения эти представлялись очевидными. Да и сама ситуация не вызывала никаких вопросов. Единственное, что сейчас требовалось, — это жрица, знающая свой долг и способная исполнить его без малейших колебаний.

Ранзея вернулась к девушкам. Они немного попятились, испуганно таращась на нее.

— Вы сказали, владыка Шардик здесь поблизости. Где именно?

Кто-то указал рукой.

— Подите и убедитесь, что он все еще спит, — приказала Ранзея. — Вам не следовало оставлять медведя без присмотра. Вина лежит на всех вас.

— Госпожа…

— Молчите! — сурово промолвила Ранзея. — Нита, принеси ящичек с тельтокарной.

Она вытащила из-за пояса нож и опробовала его. Лезвие легко рассекло древесный лист, зажатый между большим и указательным пальцем, а острие едва не прокололо кожу у нее на запястье, стоило надавить самую малость. Нита уже стояла перед ней, протягивая деревянный ящичек. Ранзея бесстрастно посмотрела на дрожащие пальцы девушки, а потом на нож, зажатый в собственной твердой руке.

— Ты пойдешь со мной. И ты тоже, Шельдра. — Она взяла ящичек.

Ранзея вспомнила, как они с Антредой в последний раз шли через костер на террасе Верхнего храма той ночью, когда привели Кельдерека к Мосту Просителей. Воспоминание казалось далеким и нереальным, словно принадлежало не ей, а какой-то другой женщине. Жрице чудилось, будто ночные звуки постепенно усиливаются вокруг нее. Шепот сухого леса отдавался эхом в пещерах с капающей водой, и она ощущала свое тело чем-то вроде сыпучей массы горячего песка. Знакомые симптомы. Придется поторопиться. Страх остался где-то позади, искал ее среди деревьев, нагонял мало-помалу.

Медведь мирно спал на боку среди молодых зарослей сенчулады; пару деревец он придавил к земле и сломал, устраиваясь на ночлег. В паре локтей от него валялся шмат мяса. Девушка, положившая его сюда, явно не робкого десятка. Громадное тело зверя испещряли блики лунного света, просеянного сквозь листву деревьев. Косматый бок ровно вздымался во сне и, покрытый подвижными узорами света и тени, походил на темную травянистую равнину. Под приоткрытой, мерно дышащей пастью трепетали и поблескивали листья обломленной ветки. Изогнутые когти вытянутой передней лапы торчали вверх. Несколько мгновений Ранзея стояла неподвижно, словно на обрывистом берегу глубокой бурной реки, в которую она должна прыгнуть — и утонуть. Потом, знаком позвав девушек за собой, жрица решительно шагнула вперед.

Теперь она стояла у самой хребтины Шардика и смотрела поверх исполинской туши, подобной мощному крепостному валу, на колеблемые ветром деревья. Над холмами в отдалении глухо проворчал гром, и Шардик пошевелился, дернул одним ухом, а потом снова затих.