– Отлично! – обрадовалась Женя.

Она быстро написала на клочке бумаги свой номер телефона и протянула его библиотекарю. Екатерина Валерьевна кивнула и убрала записку в верхний ящик стола.

– А теперь мне действительно пора закрывать библиотеку, – сказала она.

И Женя, попрощавшись, отправилась к себе в корпус.

* * *

Тимофей каждый день бывал в столовой академии, но никогда не задумывался, какой это тяжелый труд, – поддерживать огромный зал в чистоте. В первый же вечер своего дежурства он проникся глубоким уважением к уборщицам, которых, впрочем, ни разу не видел. Вот уже который вечер он мыл пол, отодвигая к стенам многочисленные столы и стулья, мысленно обзывая учащихся кончеными свиньями. А ведь сколько раз он и сам ронял на пол пакет с йогуртом, случайно разбивал то тарелку, то стакан и даже не догадывался убрать за собой лужу или осколки.

За окнами стояла непроглядная тьма. Антон мыл кухню. Хмуро тер пол большой шваброй, изредка макая тряпку в ведро с водой. С Тимофеем он не разговаривал, да и тот не горел желанием общаться. В последнее время Седачев его не просто раздражал, а бесил.

Повара давно разошлись, другие дежурные вымыли всю посуду и также отправились по своим корпусам. Агриппина Львовна обещала вернуться через пару часов, чтобы запереть двери на ключ. В столовой оставались лишь Тимофей с Антоном.

Тимофей выпрямился, тяжело вздохнул, прополоскал в ведре тряпку и снова нацепил ее на швабру. Еще несколько дней, и наказание закончится. Придется потерпеть. Но он сам виноват, следовало держать себя в руках. Или лупить Седачева в каком-нибудь укромном месте, а не на глазах у всей академии.

В этот момент Антон вошел в зал и хмуро уставился на Зверева, скрестив руки на груди.

– Чего тебе? – буркнул Тимофей, глянув на него исподлобья.

– Могу я немного отдохнуть? А заодно полюбоваться, как наш золотой мальчик машет половой тряпкой.

– Золотой мальчик?!

– Сынок богатого папаши и знаменитой киноактрисы, – насмешливо протянул Седачев. – Небось все детство как сыр в масле катался и подумать не мог, что придется драить полы в какой-то занюханной столовке!

Тимофей замер, перестав возить тряпкой по полу.

– Ты ничего не знаешь о моей жизни.

– Знаю все, что нужно, золотой мальчик! Предки наверняка уже и о твоем будущем позаботились? С их-то связями и деньгами у тебя точно никаких проблем не возникнет. Тоже пойдешь в кино сниматься? Или просто будешь шиковать на папашины денежки?

– Ты бредишь? Следи лучше за своими родителями!

– А что за ними следить? Мой папаша – безработный алкаш, а мать – продавщица в супермаркете. Не слишком повезло с предками, в отличие от тебя. Ты ведь…

Тимофей яростно швырнул тряпку в ведро.

– Какого дьявола тебе нужно, Седачев?! – выдохнул он.

– Просто хочу знать, каково это, жить твоей жизнью, – невозмутимо ответил Антон. – Интересно, а твой приемный папаша был в курсе, что ты Огненный волк? Или твоя мамаша от него это скрыла?

– Оставь мою мать в покое!

– Я всегда думал, что ты лучше меня, золотой мальчик. Что тебе в жизни повезло больше, с такими-то родителями. Но теперь даже не знаю, кому из нас повезло. Волки у Первородных не в почете. Но тебе-то мамаша сказала правду? От кого она тебя родила? Думаю, теперь твой истинный папаша быстро объявится, ведь ты единственный наследник Ангелины Зверевой! А она явно была теткой не бедной!

– Лучше закрой свою пасть, – угрожающе произнес Тимофей.

Улыбка Седачева слегка померкла, но молчать он не собирался.

– Подраться хочешь? Так я не против! – заявил Антон. – Здесь кроме нас никого нет, так что никто не помешает мне выбить из тебя дурь. Ну давай, волк! Покажи, на что способен!

Тимофей яростно сжал кулаки. В этот момент Седачев сам ринулся на него.

Зверев проворно отскочил в сторону. Антон хотел ударить его ногой, но Тимофей успел схватить его за щиколотку и сделал подсечку. Седачев грянулся на свежевымытый пол, но тут же вскочил и расхохотался.

– Неплохо. Но это только начало! – воскликнул он.

Тимофей изо всех сил старался сдержать нарастающий гнев. Если он сейчас превратится и призовет всю свою силу, от этого наглого хлыща останутся лишь тлеющие угли, а он этого не хотел. Вся академия и так считает его монстром.

Антон Седачев топнул ногой, и пол столовой содрогнулся. Тимофей покачнулся, с трудом удержав равновесие, и в этот момент Антон с разбегу сшиб его плечом. Зверев поскользнулся на мокрых плитках и упал, с треском врезавшись затылком в половицы. В голове зашумело, перед глазами поплыли яркие круги.

Через мгновение Седачев уже навалился на него сверху, придавив горло локтем. Другой рукой он начал бить его, куда мог дотянуться. Тимофей пытался отбиваться, но после удара головой попытки выходили чересчур вялыми. А Антон продолжал лупить его кулаком, злорадно ухмыляясь.

И в Звереве будто что-то взорвалось. Все его тело от макушки до пяток мгновенно охватило изумрудно-зеленым огнем. Седачев громко взвизгнул и моментально скатился с него. Тимофей, не поднимаясь, пнул его ногой, и Антон с воплем отлетел в самый центр столовой, ударившись спиной об один из столов.

Он растянулся на полу, хрипло ловя ртом воздух, а Тимофей уже надвигался на него, словно живой столб огня. Языки пламени лизали потолок над его головой.

– Я долго терпел твои выходки, – яростно взревел он, приближаясь к перепуганному Антону. – Но ты сам виноват! Что, онемел? Ну давай, скажи еще что-нибудь про мою мать!

Пылающий зеленым огнем кулак метнулся к лицу Седачева, и тот едва успел откинуться назад. Тимофей врезал по полу, и осколки керамической плитки брызнули во все стороны. Зверев, едва сдерживая злость, ударил еще раз в паре сантиметров от лица Седачева, и тот побелел от страха.

– Ну? – не унимался Тимофей. – Что же ты замолк?

Седачев прижал ладони к полу, и столовая снова содрогнулась. На потолке замигали светильники, несколько стульев опрокинулось. Тимофей тоже покачнулся, а Антон, резво вскочив на ноги, бросился к двери.

– А ну стоять! – крикнул ему вдогонку Зверев. – Я с тобой еще не закончил!

– Пошел ты! – отмахнулся Антон. – Я все расскажу директрисе. Она тебя…

Седачев вдруг вздрогнул и поперхнулся, закашлявшись. Глаза у него полезли из орбит. Он снова кашлянул, и из его рта потекли струйки воды.

Тимофей застыл, не понимая, что происходит.

Антон схватился за горло, пытаясь что-то произнести, но не смог. Раздалось громкое бульканье, а затем у него изо рта хлынул поток воды. Седачев силился вздохнуть, но не мог. Вытаращив глаза, он с немым ужасом уставился на Тимофея, а затем повалился на пол и забился в конвульсиях. С ним происходило то же, что и с Миланой Поветрулей совсем недавно.