Когда мы находимся в состоянии страха, префронтальная кора мозга, отвечающая за здравый смысл и рассудительность, практически отключается. Как следствие, мы вынуждены обращаться к прошлому опыту, и обычно это заготовленные ранее схемы реагирования. То есть вместо того, чтобы отвечать на новую конкретную ситуацию более гибко, мы привычно прибегаем к защитной стратегии совладания. Вам когда-нибудь приходилось походом в кино заглушать беспокойство по поводу того, что вы не успеваете закончить дело или работу к установленному сроку, хотя было бы логичнее с удвоенной силой заняться делом? Такого рода уклонение — классический пример защитного совладания. Этот стиль менее гибкий, более импульсивный, более агрессивный и менее подогнанный под конкретные особенности источника стресса.

Стратегия защитного совладания связана с соотношением уровней дофамина и серотонина, вырабатываемых мозгом: когда серотонина мало, мы прибегаем к защитному совладанию. Серотонин способствует спокойствию и довольству (это одна из причин, почему на его уровень сильно влияют антидепрессанты). Чем старше мы становимся, тем меньше серотонина вырабатывает наш мозг. Поэтому защитное совладание может стать базовым стилем по умолчанию, что приведет к более ригидным схемам реагирования. Если не бороться с этим сознательно, то пониженный уровень серотонина и растущая склонность к защитному совладению могут и вправду с годами привести к утрате гибкости.

Но защитное совладание не является единственным нашим инструментом. Его противоположность — адаптивный стиль совладания, и ему можно научиться, можно привыкнуть использовать его — в любом возрасте. Адаптивное совладание требует больше времени, но зато оно более продумано и вариативно. Оно позволяет нам приспособиться к особенностям текущего момента и выработать наиболее эффективную стратегию для решения стоящей перед нами проблемы.

Адаптивное совладание требует отложить на время ответную реакцию, что дает возможность учесть все обстоятельства, и это означает, что в конце концов мы даем более точный и адекватный ответ. Для того чтобы суметь найти его, мы должны обладать способностью сосредотачиваться на проблеме и удерживать на ней внимание столько, сколько потребуется. А эффективный результат оправдывает временные затраты.

Нобелевский лауреат Даниэль Канеман описывает взаимодействие двух этих систем мышления и совладания в своей знаменитой книге «Думай медленно... Решай быстро»[3],155. Медленное мышление, свойственное адаптивной системе совладания, полагается на секрецию дофамина — молекулу внимания. Для гибкой реакции необходимо, чтобы мозг был способен эффективно распределять как серотонин, так и дофамин. При создании новых решений для старых проблем как никогда полезными могут оказаться спокойствие и концентрация. Следовательно, несложные меры, поддерживающие здоровье мозга и разума в целом, будут способствовать поддержанию гибкости ответной реакции. И очень часто самые простые методы оказываются самыми лучшими. Назовем несколько из них:

Современная жизнь требует от нас адаптивного совладания. Без него мы не устоим перед физическими, ментальными и эмоциональными рисками, которые с годами только возрастают. Но если мы предпримем активные шаги для поддержания здоровья мозга, то сохраним гибкость ума и радостное восприятие жизни.

Страх обладает огромной силой убеждения, и это не новость. Вторая глава «Бхагавад-Гиты», древнеиндийского философского текста, написанного почти 2500 лет назад, гласит: «Тот, кто идет по этому пути, не знает ни потерь, ни поражения. И даже малое продвижение по этому пути — это свобода от великого страха»156. Чтобы быть гибким, придется перестать цепляться за прошлое, ведь только тогда можно пойти навстречу новому. Только тогда руки станут свободными для того, чтобы построить вторую половину жизни по гибкому, устремленному в будущее плану. Только тогда мы перестанем с тоской оглядываться на уходящие «старые добрые времена».

Как говорит «Гита», даже малое продвижение освобождает от страха. Малые шаги влекут за собой большие перемены. 20 лет назад коллега авторов по имени Билл решил прыгнуть с парашютом. Когда наступил назначенный день, он весь горел нетерпением. Компанию ему составлял его друг Стэн, опытный парашютист. Стэн старался ободрить и успокоить Билла советами. И вот пришла очередь Билла выпрыгивать из самолета, он встал у открытого люка — и вдруг судорожно вцепился в поручень. «Я не могу оторвать руку!» — крикнул он Стэну. Умудренный Стэн невозмутимо ответил: «Это ничего, раз не можешь отпустить поручень — держись. Но уж указательный палец ты наверняка сумеешь приподнять». Билл согласился попробовать, и у него получилось. Затем Стэн предложил: «Думаю, ты можешь держаться только большим, средним пальцем и мизинцем». Билл опять попробовал и обнаружил, что да, тремя пальцами он по-прежнему удерживает себя на краю люка. Потом Стэн заявил, что было бы интересно посмотреть, что будет, если держаться за поручень только большим пальцем и мизинцем. Билл оторвал от поручня средний палец и неожиданно для себя оказался в воздухе. Свободное падение привело его в восторг. Парашют раскрылся точно в нужный момент. Полное необыкновенных ощущений приземление прошло мягко. Это был головокружительный урок по развитию адаптивного совладания — по одному маленькому шагу за раз.

Человек устроен так, чтобы испытывать страх. Но гибкость тоже дана нам от природы. Если мы научимся поддерживать баланс между биологически заданной гибкостью и навязанной страхом ригидностью, то будем успешнее приспосабливаться и адаптироваться к сложностям второй половины жизни. Существует немало причин тому, что разные индивидуумы проявляют разную степень гибкости — и даже один и тот же человек на протяжении жизни ведет себя то более, то менее гибко. Полученная при рождении сеть нейронных связей в совокупности с накопленным за годы жизни опытом образует то, что Майкл Мерцених, крестный отец нейропластичности, называет «программой». Другими словами, у нас есть генетическая предрасположенность и к страху, и к гибкости, но наш мозг может постоянно меняться под воздействием опыта157.

Нейропластичность — способность мозга адаптироваться и меняться, то есть перепрограммироваться. Но как это происходит? Когда мозг выделяет и заучивает новую модель реакции, а потом убеждается на практике, что такая модель действительно помогает достичь цели, удовлетворить потребность или решить проблему, тогда он словно издает глубокий неврологический вздох облегчения158 — возобновляется гармоничное мозговое излучение. Глубоко в мозге начинаются массивные нейропластические изменения159 160.