– На север, – бросил Бастард. Для начала требовалось найти латников, оставленных на разрушенной мельнице.

– Лошади и оружие, говоришь? – промолвил Кин.

– Сколько предложили за мою поимку?

– Вес твоей правой руки в золоте, как я слышал.

– Руки? – недоуменно переспросил Томас. Потом понял. – Ну да, я же лучник.

– Это лишь для начала. Вес твоей правой руки в золоте и вес твоей отрубленной головы в серебре. Здесь ненавидят английских лучников.

– Целое небольшое состояние, – заметил Томас. – И осмелюсь предположить, что лошади и оружие найдут нас.

– Сами?

– Довольно скоро народ задастся вопросом, не удалось ли мне улизнуть из города, и отправится на поиски. А до той поры мы будем идти на север.

Пока шел, Томас думал о Женевьеве. В момент первой их встречи она была страшно напугана, и недаром. За стенами ее темницы уже подготовили костер, на котором ее должны были сжечь как еретичку, и перспектива знакомства с этим очищающим пламенем оставила рубец в ее памяти. Наверняка сейчас он снова терзает ее. Томас предполагал, что жена и Хью в безопасности по крайней мере до тех пор, пока Роланд не получит Бертиллу. Но что потом? Приверженность рыцаря-девственника добродетели вызывала насмешки, но он прославился также своей неподкупностью, так согласится ли он безропотно разменять Женевьеву и Хью на Бертиллу? Или сочтет своим священным долгом выдать Женевьеву Церкви, дабы та смогла закончить когда-то начатое? Томасу позарез нужно было добраться до Карела и прочих своих латников. Ему требовались воины, требовалось оружие, требовалась лошадь.

Они шли на север, следуя течению реки. Солнце поднималось выше, а оливы уступили место виноградникам. Томас заприметил пятерых мужчин и трех женщин, возделывающих террасные угодья примерно в миле от них, но в остальном местность была безлюдная. По возможности он придерживался ложбин, но неизменно держал путь в направлении гор. Роланд, думал он, сейчас уже лигах в пяти от города.

– Мне следовало его прикончить, – сказал он.

– Роланда?

– Мой лучник держал на прицеле его тупую башку. Стоило позволить ему выстрелить.

– Не так-то просто его убить, – заметил студент. – Выглядит он хрупким, но я видел его бой в Тулузе. Господи, как он быстр! Стремителен, как змея.

– Мне нужно его опередить. – Томас обращался скорее к себе, чем к Кину. – Но почему Тулуза? Потому что там безопасно, – ответил он на свой же вопрос.

– Безопасно?

– В Тулузе. Мы не можем пойти за ним в Тулузу. Она принадлежит графу де Арманьяку, и его дозоры патрулируют дороги, ведущие на север. Потому для де Веррека этот путь самый безопасный.

Де Веррек был заинтересован, чтобы Женевьеве не причинили вреда, пока не совершится обмен. И тут в голове у Томаса вдруг словно что-то щелкнуло.

– Он не в Тулузу едет! Он избрал дорогу через Жиньяк.

– Жиньяк? – переспросил ничего не понимающий Кин.

– Через Жиньяк проходит дорога, которая сливается с главной к северу от Тулузы. Для него этот путь самый безопасный.

– А ты уверен, что рыцарь направляется на север?

– Он едет в Лабруйяд! Это же очевидно. Женевьеву будут держать там, пока не произойдет выдача Бертиллы.

– До Лабруйяда далеко?

– Пять или шесть дней скачки, – ответил Томас. – И мы можем срезать через горы, это быстрее.

Должно быть быстрее, если ни один разбойник-коредор не подкараулит их на тропе. Томасу требовались латники. Требовались лучники с их длинными боевыми луками и стрелами с гусиным оперением. Требовалось чудо.

На пути попадались деревни. Их приходилось огибать. Местность становилась оживленнее по мере того, как все больше крестьян отправлялось в поля и на виноградники. Работали они далеко, но Томас вырос на селе и знал, что местные жители подмечают все. Большинство из них за всю жизнь не удалялось от родного дома больше чем на пару миль, но в своем маленьком мирке они знали каждое дерево, куст или животное, и подчас даже такой пустяк, как взлетевшая птица, мог выдать им присутствие чужака. А при мысли о близости награды в вес руки взрослого человека в золоте селяне станут неумолимы. Отчаяние овладело Томасом.

– На твоем месте я бы отправился обратно в город, – сказал он Кину.

– Почему это, черт побери?

– Потому что я даром теряю время, – с горечью отозвался Томас.

– Ты уже так далеко забрался, так отчего сдаешься теперь? – спросил ирландец.

– А ты какого дьявола за мной увязался? Просто взял бы и получил свою награду.

– О Господи! Если бы мне еще год пришлось торчать на лекциях доктора Луция и слушать этого презренного червяка Роджера де Бофора, я бы с ума сошел, честное слово. А про тебя говорят, что с тобой люди становятся богачами!

– Ты этого хочешь?

– Я хочу сидеть на лошади и скакать по миру как вольный человек, – заявил Кин. – Не помешает еще бабенку заполучить, а то и двух. Даже трех! – Школяр с ухмылкой посмотрел на Томаса. – Я хочу быть вне правил.

– Сколько тебе лет?

– Не знаю, потому что с числами никогда не дружил, но думаю, восемнадцать стукнуло. Или девятнадцать.

– Благодаря правилам ты жив, – бросил Томас. Сырая одежда натирала, на сапогах расползались швы.

– Правила приковывают тебя к месту, – упорствовал Кин. – Другие люди устанавливают правила и дают тебе пинка, если ты их нарушаешь. Ведь ты именно поэтому нарушаешь их?

– Меня послали в Оксфорд, – признался Томас. – Как и ты, я должен был стать священником.

– Так вот откуда ты знаешь латынь?

– Сначала меня учил отец. Латынь, греческий, французский.

– А сейчас ты сэр Томас Хуктонский, вождь эллекина! Теперь ты не следуешь правилам, не правда ли?

– Я лучник, – ответил Томас. При этом лучник без лука, подумалось ему. – И тебе предстоит узнать, что для эллекина я установил правила.

– Какие?

– Делим добычу, не бросаем друг друга в беде и не насилуем.

– Ага, ходят слухи, что ты удивительный человек. Слышишь?

– Что?

– Собака? Две? Подают голос?

Томас остановился. Они удалились от реки и могли идти быстрее, потому как вошли в каштановую рощу, укрывшую их от любопытных глаз. Он слышал шорох легкого ветра в листьях, стук далекого дятла. Потом до него донесся лай.

– Проклятие! – выругался Бастард.

– Может, просто охота?

– На кого? – поинтересовался Томас, направляясь к опушке.

По ней шла сухая канава, а дальше лежали сложенные аккуратными штабелями каштановые жерди, шедшие на подпорки для виноградных лоз. Террасы виноградников извивались вдаль, спускаясь к речной долине. Лай собак – животное явно было не одно – доносился оттуда, из низин. Углубившись на несколько шагов в виноградник и стараясь не высовываться, Томас разглядел трех всадников и двух собак. Они вполне могут просто охотиться, подумалось ему, да только скорее добычей для них служит рука лучника. У двоих имелись копья. Уткнувшись носом в землю, псы вели конников к зарослям каштанов.