Бежали в полной темноте. Под ногами упругая, быстро текущая вода. Иногда становилось глубже, тогда они брели по колено в воде, отчетливо сознавая, что враг бежит поверху намного быстрее, и скоро они встретят их огнем. Сзади глухо били зуги – Гури еще был жив!

Нат держал Ветту за руку, помогая ей. Остальных он только слышал. Слышал, как плескалась у них под ногами вода, слышал, как тяжело и прерывисто они дышали. Впереди показалось светлое пятно.

– Это коллектор, – крикнул бегущий рядом.

И тут же ударили выстрелы.

В туннеле выстрелы звучали оглушительно громко. Все инстинктивно жались к каменным стенам, но Нат не слышал характерного звука полета пуль.

– Стреляют не в нас, – крикнул он.

Они осторожно двинулись вперед. Коллектор оказался большим мрачным подземным помещением. Сверху люк, который пропускал немного света, из него опускалась лестница. В коллекторе находились олду, они стреляли по люку, через который явно пытались прорваться стерглы. На их лицах Нат заметил голубую краску.

– Кнады! – подтверждая его догадку, шепнула Ветта.

– Кажется, пронесло, – облегченно выдохнул проводник, – кнады отвлекут внимание стерглов, а мы тем временем проскочим коллектор!

На противоположной стороне коллектора Нат насчитал шесть отверстий, из некоторых, заливая дно помещения, текла вода.

В углу на стеллажах грудами лежала одежда – кнады брали их охапками и уносили в одно из отверстий.

– Пользуются моментом и грабят брошенные дома, – понял Нат.

– Нам нужно туда, – олду, видимо хорошо знавший подземную систему, указал на крайнее справа отверстие. – Этот туннель ведет в ущелье – это путь в горы.

– Будем бежать, но бежать необходимо дружно и быстро, – предупредил Нат, – приготовьтесь!

Почувствовав, как все в ожидании команды напряженно замерли, он крикнул:

– Вперед!

Гиэрри – Орр проснулся в приподнятом настроении.

– Сегодня обязательно случится что-нибудь хорошее – подумалось ему. Он быстро оделся. В столовой, когда он спустился туда, за столом сидел один Обе-рруд, если не считать слуг – их, как всегда было много. .

Гиэрри – Орр устроился за столом. Дымок чадящей лучины, придающий аппетит, заставил его энергично заработать вилкой. На старого адмирала дым волшебной лучины не действовал. За столом он, как обычно, разглагольствовал. Как всегда, Обе-рруд говорил о высокой миссии овруидов, которых сама судьба прочит в повелителей Пределов.

– Реликтоны уже закончили свое развитие, у них почти не рождаются дети, они трусливы, у них нет гордости! Знаешь, реликтон не ответит, если его ударить!

– Закончили свое развитие? – подумал Гиэрри – Орр. – А может, действительно, есть в развитии цивилизации старение? К чему ведет подавление разумом инстинктов? К благу или к какой-то абстракции…

Неожиданно адмирал заторопился:

– Иди, переоденься в парадный мундир. У нас будут гости!

Гиэрри – Орр вытер салфеткой губы, поднялся к себе и быстро переоделся. Осмотрел себя в зеркало и усмехнулся – мода на Овуре была подобна моде реликтонов во времена зарождения.

Когда он спустился вниз, Обе-рруд ждал его в зале приемов.

– Приглашай! – увидев капитана, приказал он.

– Ана Шори! – донесся со стороны входа красивый сочный голос.

Сквозь раскрытый проем высокой двери, в сопровождении двух рослых овруидов, прошла девушка…

– Кто это? – не сводя глаз с прекрасного лица, прошептал Гиэрри – Орр.

– Твоя жена, – невозмутимо пояснил Обе-рруд.– К церемонии все готово!

Капитан мгновенно вспомнил: на Овуре супругов придворным выбирают Владыки. Он хотел было возмутиться, но, глядя в огромные и радостные глаза девушки, невольно промолчал…

Церемония проходила в огромном храме. Множество овруидов стояли на улице и когда они вышли, толпа им что – то громко и радостно кричала. Адмирал отвез их в дом в два этажа, который стоял на тихой, полной живой растительности улочке.

– Этот дом вам подарили Повелители. – Оставляя их одних, сообщил адмирал.

Они стояли возле украшенной цветами кровати.

– Мы только сегодня увидели друг друга, а кажется…– волнуясь, прошептал он.

– Это ты сегодня,– перебила его Ана, – а я тебя видела много раз, я смотрела на тебя из толпы придворных – Меня ты не замечал…

Гиэрри – Орру, историографу и летописцу, но по-прежнему капитану, с женой повезло. На вид хрупкая и изнеженная, Ана оказалась деловитой и очень практичной, впрочем, как и все женщины овруиды.

На Маргилане в среде реликтонов любовь была чувством романтичным. Физическая близость в череде утонченной ласки казалась не главной. Рафинированное воспитание контролировало внешние проявления физической любви, здесь же… Ана не стыдилась своей чувственности, она торопила его проникновение, жгла горячим телом, возбуждая его, то криком, то мольбой, и в нем просыпалось нечто дикое и огромное, что заставляло когда-то далеких предков вступать в битву за обладание самкой…

Медовый месяц затянулся было, но прибыли от Повелительницы.

Ее посланник оказался крупным, мрачным овруидом. Его грубое лицо пересекал глубокий шрам. Когда он появился на пороге, у капитана дрогнуло сердце: в их доме – этот, казался выходцем из другого мира, чужого и жестокого.

– Повелительница приказала быть тебе, Гиэрри – Орру, летописцу, сегодня вечером ко двору! – сообщил он хриплым голосом и исчез…

– Проводи меня в сад, – холодно произнесла она, когда Гиэрри-Орр появился в ее покоях.

Они долго молча шли по аллее из высоких, с узкими листьями деревьев. Везде холеная трава, тщательно стриженые кусты. На первой даме Овура простое платье со строгим геометрическим рисунком и не было отличий царской власти, ни драгоценной тиары, ни династического талисмана в форме головы шакала на груди – сейчас их с лихвой заменила величественная надменность.

– Вот видишь, – они остановились у диковинного растения, – без тебя уже цветы распустились.

Капитан, не поддерживая разговора, промолчал.

– Ты не учтив! – она резко сорвала экзотический цветок и, смяв его, бросила на дорожку.

Гиэрри-Орр пожал плечами.

– Не хочешь ли ты, – она величественно указала на себя, – чтобы я у тебя просила прощения?

Гиэрри-Орр терпеливо ждал, пока она сообщит, зачем же его пригласили.

– Ну, хорошо! – она дернула его за руку. – Прости, я напрасно над тобой смеялась?

– Да я и не обиделся…

– Понятно! – ее лицо вновь приняло надменное выражение, взгляд ушел в сторону.– Ты ко мне не испытываешь нежных чувств!