ни дня. Но ей пришлось взглянуть своим страхам в лицо и доказать самой себе, что она сможет позаботиться о себе без чьей-либо помощи.

Я сожалел о том, что захотел выжить, что выбрал не ее, а себя. Если бы Тадеуш тогда покончил со мной, он бы спас Еву и не дал ей погибнуть.

Той ночью я не мог сдержать слез. Время до рассвета тянулось мучительно долго.

Мне мало хотелось, чтобы Ева видела меня в таком состоянии, но бежать и прятаться от нее я тоже не хотел.

Ева слабо улыбнулась, сев ко мне на постель. Едва солнце вставало, как она, еще не переодевшись, сразу шла ко мне, чтобы разбудить и что-нибудь рассказать. Именно для этого я каждое утро оставался в постели и ждал, когда она придет ко мне и развеет мою боль.

— Хозяин, Вам не спалось? Мне тоже плохо спалось этой ночью… Снился плохой сон, но кому они не снятся. Рядом с Вами мне кажется, что все это не имеет значения.

Я смотрел на Еву как на самое большое сокровище. Она довольно улыбнулась и прикоснулась к моему лицу.

— Я буду ждать, когда Вы ответите мне, Хозяин.

Прошло несколько месяцев, как Харон установил мне новые руки и ноги. И только недавно мои раны перестали постоянно напоминать о себе, и вскоре превратились в изредка ноющие шрамы. Теперь я мог не снимать с себя протезы и жить с ними, словно они стали для меня моими частями тела.

Когда Ева заметила это, то улыбнулась.

— Хозяин, я так рада, что Ваши раны стали заживать. Словно мне самой от этого стало легче.

Я не мог ей ответить, что легче мне не становилось ни на минуту. Просто я мог больше не становиться беспомощным, как каждый раз, когда снимал протезы.

Мы все так же ели цветки клевера. Ева сказала, что теперь в нас столько удачи, что нам теперь должно во всем везти.

Я уже свыкся к горечи этих лекарственных растений. Ева реже стала чувствовать себя плохо, поэтому я продолжал есть с ней эти цветы, лишь бы ей не становилось хуже.

За все время, проведенное в лечебнице, я не прочел ни одной книги. Обычно книги были привычной составляющей моей жизни, но в нынешнем свете они бы лишь похитили то время, какое я мог разделить с Евой. Она предложила однажды почитать что-нибудь вместе, я отказался, и она больше не вспоминала о книгах. Я не знал, может, она тоже любила читать.

В начале марта, когда солнце стало показываться чаще, постепенно прогревая от прошедшей суровой зимы промерзшую землю, мы стали покидать пределы лечебницы и прогуливаться в особенно теплую погоду вдоль широкой площади, располагавшейся примерно посередине между уровнем моря и лечебницей. В первый раз нас почти насильно вытащили на прогулку. Пожилой пациент лечебницы с редким заболеванием и присматривающий за ним доктор. Молодой доктор с добродушным выражением на лице. Когда он улыбался, то его глаза почти закрывались, и от того его улыбка часто вызывала положительные эмоции при общении с ним.

Ева вежливо улыбнулась, когда мы столкнулись в коридоре лечебницы с этой парой жизнерадостных малых.

— Изволите составить джентльмену в возрасте компанию на променаде? — Пожилой господин снял с седой головы шляпу, приветствуя нас.

Я сухо посмотрел на Еву, которая перевела взгляд на меня, ожидая, что я тоже сниму цилиндр. Мы оба не сводили друг с друга взгляда, проверяя, кто из нас сдастся первым. Между нами неожиданно встает доктор, берет за руки и выводит нас сквозь двери на улицу.

Ева удивленно воскликнула. Я не мог заставить отпустить себя, не причинив доктору вреда, поэтому подчинился.

Мы оказались под солнцем в окружении величественных крон. Начинающие зеленеть деревья покрыли собой все просматриваемое пространство гор.

Мы с Евой некоторое время стояли и осматривались в восхищении. Возвращаться в лечебницу перехотелось от увиденного. Поэтому мы направились вслед за парой энтузиастов, которые знали, кажется, все об этом месте. Мы спускались по наклонной вниз, плавному спуску с горы, который, огибая горы, вел прямо к морю. Там, в метрах трехстах, находится та самая площадь, с которой открывается красивейший вид на море и полуостров. Издалека мы смотрели на маяк, в дневное время служивший белоснежной башней на фоне голубоватого неба. Смотрели на проплывающие рыбацкие и грузовые корабли у самого горизонта.

На обратном пути, когда мы только начали подъем на более крутые горные склоны, пожилой господин остановился в тени, тростью отодвинул заросли папоротника и нам открылись каменные полуразрушенные ступени.

Глаза Евы загорелись.

— Что это? Тайный короткий путь наверх?

Пожилой господин рассмеялся хриплым смехом.

— О, милое дитя, ты не слышала известную в этих местах сказку?

Ева медленно помотала головой, не сводя внимательного взгляда.

— Пожалуйста, расскажите нам эту сказку.

Доктор деликатно прокашлялся.

— Сказки могут подождать. Пора принимать ваши лекарства.

В ответ прозвучал громкий стук тростью по камню.

Мы молча смотрели на неожиданно посуровевшего старика.

— Быть может, я единственный кто еще помнит, как все было на самом деле.

Доктор безнадежно вздыхает, приложив ладонь к лицу.

— Пожалуй, нам лучше выслушать его. Разговоры о прошлом его больная тема. Ничто его так не терзает, как душевные муки при воспоминаниях о былом.

— Вы помните, как все было на самом деле? — Спрашивает Ева, при этом ее глаза заблестели.

Пожилой господин горделиво вскинул голову.

— Именно. Я был там, я все слышал из первых уст.

— Что же вы слышали?

Пожилой господин тяжело опустился на одну из ступенек, поддерживаемый с одной стороны доктором, с другой стороны поддержала моя рука.

Ева подошла поближе к густой лесной чаще, чтобы не пропустить ни одного слова. По моей коже тоже пробежалась волна мурашек.

— Эта лестница зовется «Лестницей Гогги». С ней связана одна очень старинная легенда. Я был маленьким мальчиком, когда все это произошло…

Интересно, сколько же этому старцу лет, если легенда настолько старинная…

А дело было так: некогда на вершине этой горы стоял замок, и в нем жил король вместе со своей дочерью-принцессой. У основания этой горы жил один простой парнишка по имени Гогги. Окно его комнаты выходило как раз на этот замок. Частенько он любовался принцессой, пока не понял, что без ума в нее влюблен, и грезил повстречаться с нею. Однажды случайно в городе он встретил короля и обратился к нему с просьбой. Он сказал: «Я простой сын рабочего, за моей душой нет ни одной золотой монеты, но зато трудолюбивее и честнее меня