– Я так соскучился по тебе, Катя, будто после долгой разлуки.

Добрая улыбка скользнула по лицу Катерины:

– Я всегда была с тобой, Саша.

– И ты никогда меня не оставишь?

– Ты знаешь. Вспомни…

Он очутился в больничной палате. Катерина рыдала в изголовье человека с перевязанной головой.

– Кто он? – спросил Литвинов.

Катерина подняла на него заплаканные глаза свои.

– Ты знаешь, – отвечала она. – Не делай этого, не надо!

– Чего? О чём ты? – удивился он.

– Ты знаешь…

Литвинов проснулся. В иллюминаторе расстилались белоснежные поля облаков. Сердце у него защемило от обиды, что это был всего лишь сон, его глаза заволокло пеленою слёз, – они непослушно катились по щекам его. Самолёт заходил на посадку…

Такси остановилось в пригороде Вашингтона возле двухэтажного деревянного особняка. Литвинов стукнул в дверь. Хозяин, смуглый высокий мужчина, приветствовал его.

– Я ждал вас, Александр Михайлович, – сказал он по-русски. – Проходите, чувствуйте себя как дома!

«Не очень-то он похож на властелина мира!», – мрачно подумал Литвинов, проходя по тёмному коридору. Он очутился в гостиной с камином. Алесандро Торино уселся в кресло у огня и указал жестом:

– Садитесь, Александр Михайлович, прошу вас.

Итальянец молчал, глядя на пламя, горящее в камине. Литвинов первым нарушил тишину:

– Знаете ли вы, зачем я здесь?

– Есть такая религия, зороастризм, – заговорил Алесандро Торино с улыбкой на губах. – Она самая древняя в этом мире! Почитатели Ахуры Мазды верят, что огонь – это образ Бога Живого. Огонь – источник света, огонь светит во тьме. Бог есть Свет… Но не будь вначале Тьмы, не было б и Света! Во Тьме родился Свет. Тьма окружает нас повсюду, она – в нас, она всегда была, есть и будет… Без неё Свет немыслим! Мы, избранные, будем до скончания века сего. И никто нас не остановит! В вашей борьбе нет смысла! На моё место придёт другой. И так будет вечно! Я прожил долгую жизнь в мире этом, и мне умирать не страшно… Делайте скорее то, зачем пришли!

Литвинов оглянулся, – его не покидало ощущение, будто кто-то незримо наблюдает за ним со стороны, а итальянец между тем безмятежно глядел на пылающий огонь…

– Зачем вы хотели убить моего внука? – спросил он.

– Я не желаю ничьей гибели, – сказал Торино. – Но смерть не остановить! Я лишь одно из орудий её… Человеческие расы сменяются на протяжении миллионов лет, а смерть неизменно хозяйничает на этой планете, испытывая людей на прочность. Немногим удаётся выстоять в поединке с нею и не потерять себя… Андрей Романов способен выдержать любые испытания! И я говорю вам – никакие покушения его не остановят! – он сделал паузу, после чего добавил. – Я знаю, вас подослал ко мне Джеймс Кинг. Он отнял у вас кое-что. Когда сделаете то, зачем пришли, загляните в мой карман и найдёте там утраченное…

И тогда Литвинов вздохнул и, покачав головой, поднялся с места, потом взглянул на пламя в камине и, немного помедлив, направился к выходу. В коридоре его остановил голос итальянца:

– Александр Михайлович, вы забыли то, что по праву принадлежит вам!

Литвинов вернулся. Итальянец сидел на прежнем месте и указал жестом:

– Посмотрите там на столе…

Литвинов увидел прибор, – тот, что забрал у него Джеймс Кинг.

– Мой вам совет, – сказал Торино на прощание, – уезжайте из этой страны, – вы можете укрыться в Южной Америке, например. В США и России вас объявили преступником. Ваш путь борьбы окончен!

«Я так не считаю», – мысленно возразил ему Литвинов.

Едва хлопнула входная дверь, в гостиной из пустоты появился тот самый незнакомец, что нашёл Стивенсону его сына.

– Неужели вы, и правда, думаете, что он уедет в Южную Америку?

– Да нет, конечно, – усмехнулся Торино. – Но сегодня он поступил достойно! Пьетро, ты позаботился о Стивенсоне?

– Он заливает горе в баре…

– Похоже, всё идёт к тому, что завтра церемония не состоится?

– Да, именно так.

***

Литвинов поселился в гостинице, той самой, где остановился и Стивенсон; он чувствовал усталость и прилёг отдохнуть, как вдруг в пустом гостиничном номере появился незваный гость.

– Я вас в порошок сотру! – в ярости закричал Джеймс Кинг.

– Да, и что вы можете? – усмехнулся Литвинов, не найдя нужным поприветствовать гостя.

– Вы забыли, что у меня ваш прибор?

– Этот? – улыбнулся Литвинов и показал устройство, переданное ему Алесандро Торино.

Тогда Кинг изменился в лице и тотчас растворился в воздухе. «И как у него это получается?» – подумал с усмешкой на губах Литвинов.

Кинг вскоре появился вновь и злобно прошипел:

– Для того чтобы уничтожить вас, мне не нужен никакой прибор!

И он достал из кобуры пистолет.

– Хотите пальнуть из табельного оружия? – усмехнулся Литвинов.

Кинг не успел ничего ответить: за окном внезапно раздался какой-то шум. После чего большой огненный шар влетел в гостиничный номер…

Литвинов поднялся с кровати. Кинг пронзительно закричал, выронил из рук пистолет и кинулся наутёк. Шар устремился за ним вдогонку и настиг его в шаге от двери. И тогда Кинг вспыхнул, словно факел, покатился по полу и через мгновение притих. А шар вылетел из горящего тела и медленно приближался к тому месту, где неподвижно стоял Литвинов. Он подумал: «Теперь пришёл мой черёд…»

Огненный шар завис в воздухе у самого лица его, обдавая чудовищным жаром. Литвинов мучительно ждал конца… Шар облетел вокруг него пару раз и… исчез в окне. Литвинов вздохнул и в бессилии упал на кровать. Сердце закололо в груди его. Когда немного отпустило, он поднялся, взглянул на обуглившийся труп и подумал, покачав головой: «И почему со мной это происходит?!»

В тот же день он вылетел в Нью-Йорк…

***

Джеймс Стивенсон стоял посреди гостиничного номера и глядел на своё бездыханное тело со стороны. Внезапно он почувствовал необычайную лёгкость и непреодолимое желание летать… В своих детских снах маленький Джим часто парил в воздухе, а утром, вспоминая, говорил чуть не плача матери своей: «Как жаль, что я не летаю как птица!»

И вот сбылась его давняя мечта. Он оторвался от пола и словно шарик, накачанный воздухом, понёсся столь стремительно, что не успел остановиться и пролетел сквозь дверь.

– Как здорово! – воскликнул Стивенсон. – Свобода…

Он светился от радости. Мысли одна веселее другой посещали его. Он воспарил в небо и полетел в центр города. Вскоре перед ним вырос устремлённый ввысь монумент Вашингтона. Обогнув обелиск пару раз, он набирал высоту и попытался коснуться вершины его, но рука прошла сквозь камень. «Laus Deo!»16 – прочитал Стивенсон надпись на монументе. Но вдруг он сорвался и стремительно полетел вниз, беспомощно размахивая руками.