Я сосчитала до десяти и вошла в кухню. Папа должен был приехать с минуты на минуту. Я поблагодарила за ланч и принялась высматривать в окно папину машину. Я ждала, что она скажет мне хоть что-нибудь – приходи еще, рада была повидаться, я соскучилась.

Мама помахала мне с порога, удостоверившись, что папе хорошо ее видно.

Он не задавал вопросов – ни о доме, ни о Ричарде, ни об угощении. Вечером, после ужина, проведенного в молчании, я произнесла: «Она была несчастна не из-за тебя». Мне хотелось, чтобы папа знал об этом. Он молча положил мокрое полотенце на кухонный стол и вышел из кухни.

Больше я свою мать не видела.

Когда Вайолет жила со мной, я как будто находилась в доме с привидениями. Хотя мы редко разговаривали, ее присутствие ощущалось во всем. Она не выключала свет, не до конца закрывала краны. Даже сам воздух менялся, наполненный ее возмущением и неприятием.

Кто, по ее мнению, должен нести ответственность за распад семьи? Разумеется, я, кто же еще. Как по мне, на самом деле Вайолет нравилось жить на два дома. Она наслаждалась ролью несчастной жертвы развода и пользовалась большей свободой, чем раньше. Учителя не делали ей замечаний. Я чувствовала – это затишье перед бурей.

Однажды утром по дороге в школу я дала ей пончик. Она что-то искала под шарфом, но пончик взяла, а потом показала мне цепочку с изящным кулоном в виде буквы «В». Много лет назад ты подарил мне такой же, я его не носила. Я взглянула на нее в зеркало заднего вида; она нежно поглаживала кулон.

– Кто тебе подарил?

– Джемма.

Раньше она не произносила при мне ее имени. Я решила не переспрашивать, чтобы ненароком не проболтаться о своей двойной игре.

Мне на удивление легко удалось завязать знакомство с Джеммой. Она излучала дружелюбие и тепло, ей нравилось, когда другие интересуются ее жизнью. Бывало, посреди увлеченного рассказа она крепко зажмуривалась, говорила: «Что-то я заболталась. А ты что скажешь?» – и легонько касалась моих запястий, словно гладила кроличьи лапки. Этот жест выглядел очень трогательным. Понятно, почему ты находил в ней утешение, пока наш брак превращался в руины.

Во время докладов мы сидели вместе, потом беседовали с другими членами клуба. Я старалась держаться как можно ближе, чтобы не пропустить ничего интересного. Джемма казалась мне головоломкой, которую я из недели в неделю упорно складываю по кусочкам. По средам мое сердце билось быстрее от волнения – мне не терпелось узнать что-нибудь новенькое. Я ловила себя на том, что глазею на нее, представляя, как вы смотритесь вместе, как ты ласкаешь ее, занимаешься с ней любовью, наблюдаешь, как она укачивает твоего сына, как ты бесконечно счастлив с этой женщиной.

– Мне даже нравится быть мачехой.

Я вернулась с небес на землю. Раньше она не упоминала о Вайолет.

– Ей одиннадцать лет. Для некоторых девочек это трудный возраст, но она очень похожа на меня. Мне повезло. Знаете, эти ужасные истории про детей от первого брака…

К нам подошла какая-то женщина, и разговор перескочил на другую тему. Позже, перед уходом, я снова вернулась к беседе.

– Не знала, что у тебя есть падчерица.

– Разве я не говорила? Ее зовут Вайолет. Очень милая девочка. Мой муж делит опеку с бывшей, поэтому она много времени проводит у нас.

– Судя по всему, вы неплохо ладите?

– Вообще никаких проблем. Наша маленькая семья – просто чудо. Муж души в нас не чает.

– А ее мать?

– Она с нами не общается. Похоже, у этой женщины проблемы с психикой, мы стараемся держаться от нее подальше.

Я молча кивнула, надеясь, что Джемма продолжит.

– У них были какие-то непростые моменты, в которые я стараюсь не вникать. Похоже, она оказалась не самой любящей матерью. Хотя кто мы такие, чтобы судить, верно? – Джемма вздохнула.

Интересно, что ты наврал ей обо мне.

– Выходит, девочке с тобой повезло.

– Спасибо за комплимент. Для меня она как родная.

Я вгляделась в ее лицо в поисках правды, рассчитывая обнаружить признаки той же неловкости, которую я испытывала, когда речь заходила о Вайолет, однако Джемма хранила безмятежность. Покачиваясь в такт музыке, она поставила пустой стаканчик на прилавок.

– Идем?

– Да-да, конечно. Так что, Вайолет любит Джета?

– Просто обожает. Идеальная старшая сестра.

Я обняла ее на прощанье, ощутив прикосновение грудей, разбухших от молока.

Я купила новый телефон и завела второй номер, чтобы переписываться с Джеммой. Обычный обмен любезностями: Придешь сегодня? Я тоже! И позже: Рада была повидаться! Хорошей тебе недели! Потом она начала со мной советоваться, какое средство от кашля выбрать и стоит ли надевать многоразовые плавательные подгузники на занятиях «мама и малыш». Джемма была уверенной в себе, словоохотливой и жизнерадостной женщиной, но когда дело касалось Джета, ей требовалась моральная поддержка. Она хотела стать идеальной матерью, поэтому часто обращалась ко мне за советом. Ее уязвимость трогала меня до глубины души; она всецело посвятила жизнь сыну и постоянно оценивала свои действия.

Джемме нравилось не только чувствовать себя матерью, но и быть ею: любить, заботиться, тревожиться, обнимать, кормить. В этом она преуспела. Когда я поинтересовалась, не пора ли ей отлучать ребенка от груди – к тому времени ему почти исполнился год, – Джемма решительно замотала головой. Следовало догадаться; однажды она упомянула, что при кормлении испытывает сильнейший эмоциональный подъем, чего с ней ни разу не случалось до родов. «По-моему, ты описываешь оргазм», – заметила я, а она ответила: «Нет, Энн, гораздо лучше».

Мы рассмеялись, однако Джемма говорила серьезно.

– Я бы с радостью познакомилась с Сэмом, – обмолвилась она как-то раз, когда мы уже расходились после собрания клуба. – Отличная идея! Пусть поиграют вместе.

– Да, прекрасная мысль.

Больше мы не возвращались к этой теме, но я на всякий случай придумала несколько правдоподобных отговорок: занятия, болезнь (Джемма до смерти боялась микробов), неотложная поездка за город. Поддерживать двойную жизнь оказалось проще, чем я думала.

Однажды Джемма позвонила мне почти в полночь (Вайолет тогда жила с вами). Голос у нее был встревоженный. У Джета сильный кашель, ему трудно дышать. Что делать? Вызвать «Скорую»? Опять поставить его под горячий душ?

– А что говорит твой муж? – Вы не были женаты, ведь мы с тобой еще не оформили развод, но она все равно называла тебя мужем.

– Его нет дома. Он работает за городом и не берет трубку.

– Надо же. – Я удивилась: ты оставил Вайолет с Джеммой на ночь и не сообщил мне. Мы заключили джентльменское соглашение, которое я исправно соблюдала. В частности, договорились, что будем предупреждать друг друга, если приходится оставить Вайолет на ночь с кем-то посторонним. Ты начал пользоваться ее отношением ко мне: периодически просил себе лишний день, не сообщал, когда вы с ней уезжали за город на выходные. Ты чувствовал, что перевес на твоей стороне. – Выходит, ты одна?