«После физического удовлетворения приходит прилив энергии, появляется ощущение подъема, ко всему добавляется эмоциональная насыщенность», – без малейшего смущения делилась своими секретами творчества поэтесса. Словно мимоходом, она заметила, что ей секс помогает восприятию вселенной, как части мировой поэзии, дает ощущение всеобщей гармонии. От этого веяло какой-то утонченной эстетской философией времен декадентов начала двадцатого века. Олег слушал и смотрел на нее «телячьими глазами».

Антон, чтобы поддержать беседу, рассказывал о своем путешествии к Патомскому кратеру, о волшебных свойствах различных деревьев, не думая к чему такой рассказ может привести. На поэтессу хотя и посмотрел с некоторым любопытством, но не более того. Она была не в его вкусе.

На прощанье Светлана Грайфер подарила Антону тоненький сборник своих стихов. Вместо автографа нацарапала номер мобильного телефона и подписалась «Лана». Оказала, так сказать, высшую степень доверия или чего-то еще. Но позвонить по нему Антон так и не сподобился. Только поздно вечером, когда звонил Ларе в Ростов, где она была с квартетом, рассказал о встрече с Олегом.

Зато однажды… Антон старался не отвечать на звонки с незнакомых номеров. Но тут почему-то отозвался. «Здравствуйте, меня зовут Мария Коханская. Я поэтесса. Мне дал этот номер ваш друг, пилот Олег Арнаутов, – женский голос был грудным, с придыханием. – Он сказал, что вы делаете мебель и у вас есть волшебный дар общения с деревом. Я хочу сделать вам заказ».

«Судя по голосу – не девчонка, а дама, к тому же не пионерского возраста. Но каков Олег! не предупредил, что раздает мои телефоны! А если она из налоговой инспекции или связана с крутыми «пацанами»? Но это вряд ли – те иначе представляются. Хотя, выслушаю, а там посмотрим. Но надо быть начеку», – подумал Антон.

Поэтесса поведала, что сейчас она работает над большой поэмой, а заодно должна написать несколько песен для российского мюзикла, ну и еще что-то «по мелочам». Но свелось все к тому, что ей нужен большой письменный стол. Для объяснения заказа она предложила встретиться в Доме Литераторов – вход с Большой Никитской. Давид, услышав о возможном новом заказе покачал головой – заработок, конечно, нужен, но это не столь романтично, как реставрация.

Мария Коханская оказалась эффектной женщиной где-то «за тридцать пять, плюс – минус годик – другой». Симпатичная. Чтобы обаять мастера, прибегла к обычной тактике в мире кино и шоу-бизнеса. Сыпала именами линейных, креативных, генеральных продюсеров. «Такого еще у нас не было! – рассказывала она о будущем мюзикле. – Не «Призрак оперы», конечно, но где-то близко. И труппа молодая, сплошь из будущих звезд». Словом, пела как сладкоголосая сирена, ласково совращая, заманивая к себе аргонавта Ясона. В ЦДЛ она предложила пройти в дубовый зал, рассчитывая произвести впечатление на столяра, но зал этот он хорошо знал, а потому, следуя за дамой лабиринтами дома, помалкивал. Лишь отметил про себя, что у нее не так давно была красивая фигура, но долгие часы сидения за столом несколько укрупнили формы «нижнего бюста». Мария в душе была слегка разочарована тем, что зал не произвел задуманного эффекта, но продолжала свою линию. Антон был ей симпатичен, а вот прямой намек, что, наверное, потребуется посмотреть интерьер ее квартиры, в котором будет стоять стол, холодно проигнорировал.

– Так вам просто новый предмет интерьера нужен, или что-то другое?

Поняв, что ошиблась с тактикой, поэтесса быстро перешла к сути дела: нужен стол. Настоящий письменный стол для творчества. Большой, удобный, за которым можно работать не только на компьютере, а еще и хватило бы места, чтобы просто писать обычной ручкой. Чтобы еще было специальное место и для старинной – стеклянный куб с крышечкой – чернильницы. Хорошо бы еще поставить на стол раритетный «Ундервуд», доставшийся ей от предков, пробивавший по пять листов под копирку еще Бродского и Солженицына во времена самиздата. А еще стол должен быть крепкий и выдерживать любые нагрузки. А то, знаете, какие спонтанные идеи, бывает, приходят в головы творческих натур.

– Да, знаю, знаю! – уверил ее Антон. – В творчестве одаренного человека, что главное? Раскрепощенность! Бывает, надо растормозить подсознание. И хорошо, если у вас крепкий, надежный стол. Желательно, не скользкий… Чтобы мысли не растекались вокруг, да около главного…

– Ну, вот видите, вы же хорошо меня понимаете! – обрадовалась поэтесса. – А я хорошо заплачу. Я за мюзикл аванс взяла. Не достанет, я одолжусь. А вы сделаете то, что мне надо. Я знаю.

– Да откуда же вы можете это знать? – возмутился Антон, подумав про себя: «И такие вот дурочки мюзиклы пишут!». И продолжил вслух. – Возьму я у вас аванс, сработаем мы вам стол из хорошего дерева. Доставим к вам домой. Вы его оплатите по факту, так сказать. И вот вы останетесь одна. И, что там у вас? Компьютер, там, ноутбук, планшетник, тетрадка, чернилка ваша любимая. «Ундервуд» – немецкая машина, уважаю! Ну, подсвечник какой-нибудь, свечу заправите. А вдохновение вас и не посетит! И что вы станете делать? Меня винить? Да не проще ли в «Икее» стол прикупить?

– Ну, да, конечно проще! – громко, даже с вызовом ответила поэтесса. – Вот и кино у нас, и литература, и музыка, и телевизор этот треклятый – все, как из «Икеи». Проще купить новое, пластмассовое, одинаковое. Чем мучиться в одиночестве, что-то новое придумывать! – На них стали оглядываться. – «Три Дэ» вот придумали, а у меня от него голова болит! Черт, достало все! Вам работа нужна?

– Да вы успокойтесь, успокойтесь! Вам, что, нехорошо?

– А вам – хорошо?

– Мне? – опешил Антон. Он даже задумался, проверяя себя. – Мне, знаете ли, хорошо. Я, знаете ли, даже счастливым себя чувствую.

– Так поделитесь! – неожиданно предложила поэтесса. – Сделайте так, чтобы и еще кому-то стало хорошо. Я ведь не так, не графоманка какая-то или бумагомарака. Мне шанс дали. Чтобы я что-то хорошее написала, а не про девочку эту, в трусиках, что «мечтает жить на Манхэттене».

– Так это ваше? – глупо осведомился Антон.

– Наше! Кушать-то надо, – обиженно призналась Мария. – А вы романс мой не слышали? Коля, то есть, Николай Критсков взял – вот там мое, настоящее. Он его в Сеть выложил…

Замолчали. «Да и не дурочка она никакая! С чего это я решил, что дурочка?» – укорял себя Антон.

– Как вы говорите, имя исполнителя? – прервал он неловкое молчание.

– Критсков! Так в поисковике и наберите: «Николай Критсков. Романс. Настроение полнолуния». А хотите сейчас послушать? Он у меня в мобильник закачан. И наушники есть.

Про мобильник с наушниками Антон уже не слышал. Будто купол упал, отгородив его от реальности. Холод поднялся сразу из глубины. Так, что кончики пальцев онемели.

– Я не ослышался? Странное название какое-то… – переспросил Антон.

– Да, уж, Аватар проще будет. У вас что, в полнолуние такого не бывает?

– Бывает. Я беру ваш заказ в работу. Условие: ваши – только размеры, а. дерево, рисунок – мои. И вы не вмешиваетесь в мой творческий и производственный процесс.