Всю ночь, мешая спать, казалось бы, прямо под ухом тявкала енотовидная собака. Несмотря на сильную усталость, а может, именно из-за нее, Ефимов долго не мог уснуть, а тут еще эта гавкающая сволочь. Так что наутро он встал злой и невыспавшийся. А командир отряда требовал «продолжения банкета». Дав бойцам полчаса на раскачку, Сергей совершил утренний моцион и, наполнив в бегущем прямо под занимаемой ими позицией ручейке обе опустошенные за вчерашний день и ночь баклажки водой, присел на минуточку на коврик и уснул…

Шамилю Басаеву ночью снились сны. Странные, чудовищные в своей необъяснимой сути. Иногда ему снилось, что он русский, что в Дышне-Ведено, в родовом селении Басаевых, живут отнюдь не гордые горцы, а потомки перешедших на сторону чечен русских. И тогда ему становилось больно и обидно. Во сне он плакал и хотел найти истину. И истина раскрывалась перед ним еще более чудовищной, затягивающей в себя бездной. Он вспоминал лица своих боевых друзей – иногда более славянские, чем лица самих воюющих против них русских. И тогда он думал, он начинал рассуждать, чей крови больше: в чеченцах казачьей или в живущих по берегам Терека казаках чеченской? И не находил ответа. «А что, если, – думал он, – сотни лет живя бок о бок, мы смешались так, что стали одним народом, лишь по воле случая все еще разделенным языком и обычаями? Что, если мы – братья? Тогда что же получается? Мы – братья казакам, казаки – русским, значит, русские нам братья? Как ингуши?» От этой чудовищной мысли ему хотелось умереть, но он спал и умереть просто так не мог. А сон все снился, потому что это был сон, и только во сне ему могли прийти в голову мысли, равно чудовищные и неприемлемые как для казаков, так и для всей душой ненавидящих их чеченцев. А сон снился дальше, но был столь невероятен, что память отказывалась его принять, и когда Шамиль просыпался, от него оставалась лишь тупая головная боль.

– Товарищ прапорщик, время! – тормошил Ефимова за плечо уже успевший надеть рюкзак рядовой Каретников.

– Понял, Костя, понял, встаю, – моментально открыв глаза, заверил его Сергей и, вскочив на ноги, стал собирать в рюкзак вынутые на ночь шмотки.

«Надо же, – подумал он, взглянув на часы, – проспал. И главное, никого не предупредил. Просто сел и утух. И все из-за ощущения пресловутой безопасности. Окопы кругом, блиндажи, красота, а ведь как расслабляет…»

Он уже вроде бы и не помнил, что до полночи не мог уснуть, что много раз просыпался, вслушиваясь в надоедливое лаянье лесной собаки, что дважды вставал и ходил проверять боевое охранение. Все это как-то забылось и стерлось за теплой сладостью утреннего сна.

«Старшие троек, ко мне!» – знаками показал Ефимов и посмотрел в находившуюся в его руках и трепыхающуюся на утреннем ветру развернутую карту местности. Намечаемый маршрут он обычно показывал всем, но объяснял, преимущественно адресуя свои слова идущему первым рядовому Прищепе.

– Смотри, – кончик ножа ткнулся в точку на карте. – Мы здесь, – контрактник согласно кивнул. – Сейчас поворачиваем налево и вот по этому хребту доходим вот сюда. – Острие ткнулось в место, где к хребту, на котором они стояли, почти перпендикулярно подходит другой, идущий с севера на юг. – Сто метров вперед, и уходим направо, вниз по склону, затем полквадрата строго в южном направлении. Потом, постепенно забирая влево, выходим к ручью, вдоль него, но, не переходя, подходим к трассе. Да, вот именно здесь, – согласился он с ткнувшим в карту пальцем контрактником, – как раз напротив разрушенного дома. Разворачиваемся и, поднявшись чуть выше по склону, идем в обратном направлении, снова выходим на хребет и, перейдя через него, организуем засаду вот здесь. – И в завершение: – Все понятно?

– У матросов нет вопросов, – потянув ворот маскхалата, Прищепа показал край тельняшки.

– Тогда давай топай, матрос! – улыбнулся группник и, одобрительно хлопнув контрактника по плечу, потянулся за своим все еще лежавшим на земле рюкзаком. Внезапно он осознал, что ему по-настоящему не хватает пребывающего в госпитале Шадрина. «Ладно, бродяга, лечись, лечись», – подумал Ефимов и, закинув «РР» на спину, отдал команду на выдвижение.

Несмотря на то что за день они прошли не многим меньше вчерашнего и порядком устали, Сергей, посмотрев на уготованное ему для засады местечко, чертыхнулся, плюнул на влажную землю и, указав новое направление, махнул рукой, – «топаем». На этот раз шли они недолго. Этот расположенный на хребте старый, заброшенный еще в двухтысячном году взводный опорный пункт Сергей запомнил, проходя здесь с одной из групп второй роты. Располагался он в удобном как для обороны, так и для организации засады месте, ибо разными хребтами сходилось к нему сразу четыре тропы. Первая шла, собственно, по основному хребту и забирала на юго-запад. Вторая, скатываясь вниз по склону, доходила до первых домов селения. Третья, по узкой боковой хребтинке, спускалась к трассе. Правда, в этом случае она сперва выходила на вытянутую опушку и упиралась в блокпост, но ведь до него доходить было вовсе не обязательно, можно свернуть вправо и спуститься к асфальту вне пределов видимости находившейся на нем пехоты. А четвертая, хоть и не подходила прямиком к ВОПу, но, беря свое начало возле утекающего под дорогу ручья, выползала на хребет метрах в трехстах к юго-западу и вполне могла привести на него какого-нибудь нежданного ночного гостя.

Дав команду на организацию засады, Сергей подозвал радиста и приказал выйти на связь с «Центром». Пока Гришин настраивал антенну и матерно вспоминал никак не желающего отвечать отрядного связюка, Ефимов, было вознамерившийся, как и положено, сообщить о принятом решении перенести место засады и если надо, то и доказать верность своего выбора, по трезвом размышлении пришел к выводу, что делать это совершенно не обязательно. Гораздо проще и надежнее, не мудрствуя лукаво и спокойно находясь на ВОПе, сбросить «Центру» координаты несуществующего, но намеченного комбатом места засады. Если «чехи» не появятся, то вообще никаких проблем, а если уж что «закрутится», то всегда можно сослаться на погрешность джипиэса, благо расстояние переноса и впрямь было невелико. Успокоенный этой мыслью, Сергей продиктовал радисту еще в ПВД записанные координаты (для правдоподобия внеся поправку на пятьдесят метров) и пошел проверять правильность занимаемых тройками позиций. Но, как оказалось, можно было и не ходить – все было сделано грамотно, «как учили». Оставшись довольным действиями подчиненных, старший прапорщик вернулся к радистам и, развернув коврик, лег досматривать утренние сны. «За охрану и оборону» он был спокоен. Единственное, чего он опасался, это как бы бойцы не пережрали находившихся по соседству с ВОПом еще не совсем созревших яблок. Впрочем, ни на них, ни на росшие тут же, сильно отдающие йодом грецкие орехи бойцы так и не покусились.

Водитель «Жигулей» шестой модели приветливо улыбнулся стоявшему на блокпосту часовому и покатил дальше. Рядовой контрактной службы Игорь Ростовцев, стоявший в этот момент на посту, улыбнулся в ответ. Эту машину он знал: и она, и водитель, и его часто меняющиеся пассажиры у Игоря опасений не вызывали. Водитель что-то сказал, но сидевшие в салоне вооруженные старенькими «калашами» мужчины хранили гордое молчание. Молчали они и тогда, когда водитель «Жигулей», скрывшись за поворотом, сбросил газ и, резко притормозив, остановился напротив старого, заброшенного, полуразвалившегося строения. Тут же, как по команде распахнув дверцы, мужчины выскочили наружу. При этом сидевший на переднем сиденье вытащил весьма объемистую сумку и, закинув ее на плечо, поспешил к разрушенному дому. Двое же других кинулись к багажнику. Нажав отпирающую кнопку, они запустили в него руки и, ухватив, вытащили оттуда довольно тяжелые, длинные трубы, настолько длинные, что для того, чтобы разместить их в автомобиле, пришлось выбросить спинку задней сидушки и пропустить верхнюю часть труб в салон, положив на пружины сиденья и для незаметности прикрыв сверху камуфлированной курткой. Как только они оказались вне машины, сразу же стало ясно, что это не просто трубы, а переносные зенитно-ракетные комплексы «Игла». Привычно подхватив тяжелые тела «ПЗРК», мужчины закинули переносные ремни на плечо и, двигаясь почти бегом, скрылись в развалинах здания. А водитель, даже не посмотрев в их сторону, включил скорость и, плавно отпустив муфту сцепления, покатил дальше.