При воспоминании о золотом медальоне у него заныло в груди. Его самое большое богатство…

— И кусок лепешки, и одеяло, и еще рубашка и два платка, и две бронзовые старые печати, — перечислял он.

— Хо, — Чеснаб задумался. — То есть она поест и не будет голодной. И у нее будет одеяло, то есть она согреется ночью. Судя по содержимому мешка, я тебе скажу, она подумает, что мы приезжие и не знаем, где тут сбывают товар. Значит опасаться не будет, а начнет с твоей рубашки. Это даст ей несколько верных монет, а насчет всего остального — она сможет сначала разведать и выяснить, кому выгоднее это все сдать. Так что да, скажу тебе — надо ее ловить на Пятачке.

— А где она живет?

Азрик больше надеялся на Папса. Тот рано или поздно должен был узнать, что его украли. С девочкой у него контакта не было и быть не могло, значит он должен его искать. И найдет, но только если Азрик приблизится на сколько там… сто шагов? Вряд ли девчонка будет сбывать кому-нибудь статуэтку… как бы не выкинула!

— Где живет? Да кто ж его знает? — Чеснаб пожал могучими плечами. — Она где угодно может жить. В Тире много места, скажу тебе.

Девчонка оставит статуэтку дома! Ну да, зачем ей с нею таскаться. А раз так — значит есть такая возможность… Папс должен был уже все понять. Значит, если прочесать все районы города, тогда…

— А все же, где она может жить? В каком районе хотя бы?

Чеснаб с удивлением взглянул на Азрика, но потом ответил.

— Она не в обносках, ее одежда крепкая и добротная. Но она была босиком. Такие могут жить везде, я тебе скажу. Она сойдет за свою где угодно. Даже там, где живут жрецы и богатеи, она сойдет за слугу. Я не знаю, что тебе сказать. Надо вечером идти на Пятачок.

— Чеснаб, тебя видно издалека, — вздохнул Азрик. — Она тебя увидит и сразу же убежит. Ну подумай сам, ты ведь выше любого в этом городе.

— Я знавал двоих, кто не уступит мне в росте, — медленно ответил Чеснаб. — Но ты прав, я тебе скажу. Какая бы толпа не была на Пятачке, меня там можно будет заприметить загодя. Но что нам тогда делать? Расстаться с твоими вещами?

Расставаться со своими вещами Азрик не был готов.

— Понимаешь, если я окажусь поблизости от этой статуэтки, тогда я узнаю, где она, — немного путано начал объяснять он. — Мы с ней связаны. Это талисман моей семьи.

— Ты пока ничего не рассказал мне про свою семью, — заметил Чеснаб.

— Я расскажу, правда, — заторопился Азрик. — Пока вот только так…

Чеснаб внимательно смотрел на него.

— Ты очень странный подарок, — сказал он наконец. — И я не знаю, к добру или к худу тебя получил. Но если это правда и тебе важно оказаться поблизости от этого талисмана, тогда давай так и сделаем. Мы начнем обход с Западной части города. Когда ты хочешь начать?

— Прямо сейчас!

Чеснаб кивнул.

— Хорошо.

Этот вечер и следующие два дня они без устали ходили по Тиру, начав с его крайней западной оконечности, окрестностей храма Мелькарта, потом обошли порт, несколько улиц, на которых высились утопающие в садах дворцы богачей, потом рыночную площадь, со складами и торговыми конторами, рыбный рынок, дома, окружающие огромные водяные цистерны, потом углубились в сплетение кривых улочек центральной части Тира. Все это время Чеснаб спрашивал, что именно они ищут и чего им ждать, Азрик отмалчивался, все более и более погружаясь в отчаяние. Вечером второго дня они вернулись в комнатку Чеснаба, и там бывший ловец губок объявил, что они истратили его последний медяк.

— Я тебе скажу, готов и дальше ходить по улицам, — заявил ему гигант, когда они расположились на одеялах на полу его каморки, давая отдых гудящим ногам. — Но вот денег у нас нет и больше не предвидится. Я могу вспомнить свое старое ремесло: если с меня сняли проклятие, о котором я тебе говорил, но тогда придется идти и добывать себе лодку, а о наших прогулках придется забыть.

Азрик угрюмо молчал. Все его планы включали в себя Папсуккаля, который был невесть где. Все остатки денег и надежды их раздобыть остались в мешке.

Чеснаб выжидательно посмотрел на мальчика, но тот ничего не сказал. Гигант вздохнул и пожелал ему спокойной ночи.

Разбудил Азрика Папс. Раздраженный и встрепанный, он, видимо, сначала просто звал мальчика, а затем начал орать ему прямо в ухо, пока тот не вскочил.

— Ты где был? — Накинулся на него едва проснувшийся и несказанно обрадованный Азрик.

— Это я у тебя должен спросить, — ядовито отозвался тот. — Вчера ждал тебя здесь весь день!

— Э… я, мы то есть ходили по городу, искали тебя. А ты где? Ты что? Ты…

— В общем, давайте забирайте меня быстрее.

— А где ты?

— Неподалеку.

— А…

На языке Азрика вертелось еще с десяток вопросов, но тут он обнаружил, что Чеснаб не спит и с открытым от удивления ртом слушает его разговор с Папсуккалем.

— Ты общаешься с духами!

— Нет, — ответил Азрик. — Помнишь, я тебе говорил про мой талисман. Вот, он меня нашел.

— Я ничего не вижу. Я вижу, что ты с кем-то говоришь, но рядом с тобой никого нет.

— Объясни ему, — Папсуккаль терял терпение, — что нам нужно идти и забирать меня и все остальное!

— Все в порядке?

— Да, все на месте.

Азрик почувствовал громадное облегчение.

— Чеснаб, — попытался втолковать он. — Все хорошо. Это мой талисман, он сам меня нашел. Я же тебе говорил! Все в порядке, все на месте, нам нужно только зайти к вору и взять то, что он у нас забрал. Папс приведет нас туда.

— Папс?

— Ну да, так его зовут.

— Папсуккаль! — прошипел глашатай великого Ашшура. — Меня зовут Папсуккаль!

— Ну да, его зовут Папсуккаль, но я зову его Папс.

— Зачем я только тебя нашел, — воскликнул раздраженно Папс. — Ну, вы идете?

Азрик вскочил и потянул за собой Чеснаба. Тот очень нехотя встал.

— Нам не удастся уйти далеко, — предупредил он. — Ночная стража. Они гребут всех без разбора. Особенно таких, как мы. Лучше подождать утра. Я так скажу, вряд ли эта девочка что-то сделает с вещами за это время.

— Нет, нет, — Азрик буквально танцевал на месте. — Ну что стража, она же недалеко! И Папс… Папсуккаль предупредит нас, если появится эта ночная стража. Ведь так?

Папсуккаль что-то буркнул в ответ.

— Далеко она?

— Нет, — мрачно ответил Папс. —