Вне всякого сомнения, если Джон Эдинетт действительно знал Феттерса очень хорошо, как утверждали все их общие знакомые, то у него должна была быть чрезвычайно веская причина для его убийства, перевесившая дружбу, восхищение и общность идеалов.

И тут миссис Питт пронзила внезапная мысль – словно по солнцу пробежала темная тень. А было ли вообще убийство? Может быть, Эдинетт и впрямь невиновен?!

Она опустила голову, чтобы Джуно не заметила сомнения в ее глазах. Такая мысль была равносильна предательству по отношению к Томасу.

– Он писал поистине блестяще, – сказала Шарлотта вслух. – Я словно побывала на улицах всех этих городов и приняла участие в происходивших там событиях – и, более того, прониклась его интересами и чаяниями.

Губы миссис Феттерс искривила слабая улыбка.

– Он всегда был таким… живым, и я представить не могла, что его когда-нибудь не станет. – Она говорила негромко и как будто с удивлением. – Мне представляется странным, что для всех остальных жизнь течет, как прежде. Мне иногда хочется выйти на улицу и говорить каждому встречному, что нужно передвигаться медленнее. А иногда я внушаю себе, будто ничего не произошло, будто он просто в отъезде и через день-два вернется.

Шарлотта подняла глаза и увидела мучительную борьбу на лице собеседницы. Ей было нетрудно понять ее, хотя ощущаемое ею одиночество не шло ни в какое сравнение с чувством утраты, испытываемым Джуно. Ее муж был жив и находился всего в нескольких милях от нее. Если он решит уволиться из полиции, то сможет вернуться домой в любой день. Но это не даст ответа на главный вопрос. Миссис Питт требовалось удостовериться в том, что он был прав в отношении Эдинетта, и продемонстрировать это другим.

Вероятно, миссис Феттерс нужно было знать правду не меньше, чем ей, и тень на ее лице являлась отражением страха перед тем, что могло выясниться о ее муже. Эта тайна должна была быть обязательно раскрыта, какой бы ужасной она ни оказалась. Ведь Эдинетт взошел на эшафот, даже не сделав попытки оправдаться.

– Необходимо продолжить расследование, – нарушила наконец молчание Шарлотта. – То, что мы ищем, может и не находиться в этой комнате, но это лучшее место для начала поисков.

И пока единственное, хотела она добавить, но передумала.

Джуно послушно наклонилась и принялась открывать ящики стола. Один из них оказался запертым, а ключа от него у нее не было. Она сходила в кухню за ножом и вскрыла ящик, повредив его деревянную поверхность.

– Жаль, – сказала миссис Феттерс, закусив губу. – Теперь его уже вряд ли удастся починить. Но ничего не поделаешь.

Они начали поиски с поврежденного ящика, поскольку только он был заперт и, следовательно, мог хранить важную информацию. Прочитав первые три хранившиеся там письма, Шарлотта выявила определенную закономерность. Все они были написаны сухим, официальным языком, и на первый взгляд в них не было ничего примечательного. Письма представляли собой теоретическое исследование: политические реформы в безымянном государстве, чьи лидеры назывались по имени, а не по занимаемой должности. Они не содержали драматизма и страсти, в них присутствовали только идеалы, словно это было упражнение для ума, проверка возможностей.

Автором первого письма являлся Чарльз Войси, судья апелляционного суда. Оно гласило:

Мой дорогой Феттерс,

с огромным интересом прочитал вашу статью. Со многими вашими выводами я согласен, некоторые еще не обдумывал, но в целом считаю, что вы находитесь на правильном пути. Есть и другие вопросы, в которых я не могу заходить так далеко, как вы. Я понимаю, какие именно факторы оказали влияние на вас, и, оказавшись на вашем месте, возможно, разделял бы ваши взгляды, пусть и не в их крайних проявлениях. Благодарю вас за вашу керамику, благополучно прибывшую по моему адресу и украсившую проводимое мною исследование. Это самый восхитительный артефакт, какой мне когда-либо доводилось видеть. Он служит мне постоянным напоминанием о славном прошлом и высоком духе великих людей, которым мы столь многим обязаны… согласно вашим словам. Мы все в большом долгу перед историей. С нетерпением предвкушаю нашу следующую встречу.

Ваш единомышленник и соратник,

Чарльз Войси

Второе письмо было выдержано в таком же тоне. Оно принадлежало Торольду Дисмору, владельцу газеты. В нем тоже выражалось восхищение деятельностью Феттерса и содержалась просьба писать статьи и дальше. Это письмо было написано сравнительно недавно, и статьи, о которых в нем шла речь, Мартин, очевидно, еще не успел написать.

С болью в глазах Джуно протянула гостье следующее письмо. Оно было от Эдинетта. Шарлотта погрузилась в чтение.

Мой дорогой Мартин,

какую замечательную статью вы написали! Она поистине дышит страстью. Нужно быть лишенным всего того, что отличает цивилизованного человека от варвара, чтобы не вдохновиться вашими словами и не проникнуться решимостью, отдать все свои силы и самого себя делу создания лучшего мира. Я показывал ее разным людям – не буду называть их по причинам, которые станут вам известны позже, – и она произвела на них столь же глубокое впечатление, что и на меня. Я чувствую, что существует реальная надежда. Прошло время иллюзий и фантазий. Увидимся в субботу.

Джон

Миссис Питт подняла голову. Джуно пристально смотрела на нее все с той же болью в глазах. Она протянула ей стопку листов с заметками для будущих статей.

Шарлотта читала их с растущим беспокойством, которое в конце концов сменилось тревогой. Упоминания о реформах приобретали все более конкретный характер. Римской революции 1848 года возносились безудержные похвалы. Древнеримская республика рассматривалась как идеал, а Римская империя – как образец тирании. Призыв к созданию современной республики после свержения монархии был более чем прозрачен. Присутствовали также туманные ссылки на некое тайное общество, члены которого ратовали за сохранение монархии любыми средствами, даже ценой пролития крови в случае возникновения достаточно серьезной угрозы.

Миссис Питт положила на стол последний лист и посмотрела на хозяйку дома, которая сидела с бледным лицом и поникшими плечами.

– Неужели это возможно? – спросила Джуно внезапно охрипшим голосом. – Как вы думаете, они действительно планировали учредить республику здесь, в Англии?

– Пожалуй…

Как бы ужасно это ни звучало, но отрицать очевидное было бы бессмысленно.

Миссис Феттерс сидела не шевелясь и слегка подавшись вперед, словно нуждалась в поддержке.

– После того… после того, как умрет королева?

– Вероятно, – отозвалась Шарлотта.

Джуно покачала головой.

– Это может случиться в любой момент. Ей уже за семьдесят. А что они собираются делать с принцем Уэльским?

– Об этом ничего не говорится. Думаю, в целях предосторожности они не стали писать о своих планах, если, конечно, у них были конкретные планы, а не одни лишь мечты. Тем более если речь идет о тайном обществе, о котором они упоминают.