Спина упёрлась во что-то упругое — твёрдое и незыблемое, как скала. Моё сердце замерло от страха и пустилось вскачь, погнав кровь к вмиг ослабевшим мышцам. И ещё до того, как обернулась, я неведомым образом осознала — это он. Седьмой!

— Идёшь со мной.

Самая жуткая фраза из всех, что я могла услышать. Ведь единственное, чего отчаянно желала, — оказаться как можно дальше от этого существа. Только он не спрашивал, не ждал ответа — твёрдой рукой стиснул мою дрожащую ладонь и потянул за собой.

Куда? В панике я не была способна замечать хоть что-то. Думала лишь об одном: его голод вернулся. А данное мне обещание… Имеет ли оно хоть какое-то значение? Наверняка он меня выпьет…

Амиот остановился, и я обречённо вскинулась: сейчас? Взгляд в одно мгновение впитал в себя всё вокруг. Мостик! Место, откуда меня увели. Здесь оставались другие пленные… А теперь пусто. Никого!

— Нет.

Седьмой обернулся. Взгляд из самого жуткого ночного кошмара — прямой и пустой. Холодный до изморози, способный воздух вокруг нас заморозить. И при этом… изучающий. Ему любопытно? Нравится наблюдать агонию обречённой жертвы?

— Нет, — снова отчётливое и безликое слово, сопряжённое со спокойным, уверенным движением губ.

Чувствуя, как от слабости влажной пеленой укрываются глаза, а образ чудовища расплывается, я заставила себя собраться: пусть так. С рарком он сделал это молниеносно. Со мной тоже будет быстро…

— Другие живы. Пока.

Пока?! Уставшая и измученная, я отупела. От этого голоса всякий раз сердце уходило в пятки. Что скрывалось за этим «пока»? Отсрочка? Пояснение моих заблуждений?

Другие? Это мои недавние коллеги, также захваченные на станции? Надо думать, они живы. Пока…

Спорное слово, чтобы ободрить. Жестокое и безнадёжное по своей сути.

— Да.

Странный разговор, в котором я вслух не произнесла ни слова. Только это уже не пугало. Сил на панику не осталось, я ощущала лишь смирение и готовность умереть — перед глазами всё окончательно поплыло, а тёмная поверхность пола под ногами метнулась навстречу.

— Плохо?

Странный вопрос. Неуместный! Особенно из уст существа, многократно обещавшего меня убить.

Безразличная к происходящему, я не сразу поняла, что амиот удерживает меня одной рукой на весу. Другую нарочито медленно положил на макушку.

Просто свернёт шею?

Я подумала об этом без толики интереса, лишь безвольно констатируя данность. И ошиблась. Он… Он провёл ладонью по моим безнадёжно спутанным волосам!

Ох! Судорожно сглотнув, я вжала голову в плечи. Неловко! Он гладил меня так же неловко, как тот другой, что трогал волосы амиотки. Определённо впервые. Вряд ли понимая, как надо делать правильно. Но… пробовал!

Глаза, вопреки слабости и накатившему безразличию, широко распахнулись: взметнувшийся вверх взгляд встретился с сиреневыми глазами монстра. Спокойными и по-прежнему изучающими… Нет, пожалуй, даже хуже — заинтересованными!

Медленно, словно вслушиваясь в каждый нервный импульс, заставляющий мышцы его руки действовать, амиот оторвал ладонь от моего плеча и рваным движением вновь поднял ее к макушке. Чтобы через мгновение снова, цепляясь когтями и путаясь пальцами в моих волосах, скользнуть по прядкам вниз.

Кажется, я перестала дышать. Сделала вдох и забыла выдохнуть, так жутко стало. Страх угнездился в глубине рёбер, делая вдохи болезненными. Всё, чего я боялась прежде: преследование, уничтожение транспортника, жуткие чудовища, пленившие нас, и даже необратимость участи стать едой — всё это осталось где-то за пределами моего тела. Сейчас я была способна воспринимать лишь то, что находилось внутри меня и сводилось к взрыву ощущений. Даже волосы в мгновение ока превратились в наичувствительнейшую часть меня. Я ощущала малейший контакт с ним так остро, как если бы кожи касался раскалённый металл — губительно и невыносимо мучительно.

— Да, — снова произнёс Седьмой, вероятно отвечая каким-то своим мыслям.

Я замерла, боясь шелохнуться и спровоцировать нечто худшее. Нет, уже не смерти я страшилась, осознав, что участь пищи, возможно, не самая скверная. Какие намерения у амиота?

— Греть. Обнимать. Успокоить.

Усиливая мой ужас, оставляя ощущение тисков, Седьмой так же неловко и болезненно обхватил меня за плечи. Как мягкую игрушку, легко перевернул в воздухе и прижал спиной к себе. А его ладонь… Она опустилась поверх моей груди.

— Не так, — подумав, недовольно высказался он, зародив у меня подозрение: монстр действует по какому-то своему плану. — Нет воды.

Не спрашивая и не поясняя, амиот приподнял меня и сдёрнул изрядно потрёпанную и надорванную по шву на рукаве куртку. Сделал это легко, не задумываясь о сохранности вещи, просто вспоров её когтем. Не щадил он и моего тела, вероятно не осознавая в полной мере своих сил и не соизмеряя их с моей уязвимостью.

Если бы передо мной не маячили куда более серьёзные проблемы, я бы переживала о синяках. Но когда Седьмой внезапно и быстро поволок меня к ближайшему душу, в голове из всех мыслей остались только те, что объясняли реакции на амиотку её соплеменников. Я сочла это как минимум интересом! Интересом мужчин к женщине.

А что, если это тоже черта этих чудовищ? Потребность к размножению? Не это ли навязчивая идея учёных со станции? Что ещё они заложили в свои «создания»? И почему именно я так привлекаю Седьмого? Среди пленных, помнится, есть ещё две женщины, захваченные на станции. Происходит ли сейчас с ними нечто подобное? И как амиот поведёт себя дальше?

В шоке от догадки, я перестала чувствовать боль, перестала понимать, где явь, а где дурной сон. Краем сознания отметила округлившиеся от потрясения глаза Игеря, напуганные до смерти глаза… Или это было отражение моего взгляда?

Привели в чувство холодные струи, бьющие по коже. Они словно невидимые иглы пронзали тело, но внимательный взгляд склонившегося ко мне лица заставил притупиться и это неприятное ощущение. Сквозь мутную пелену воды я смотрела в сиреневые глаза, ощущая опустошение и бешеный ритм стучащей в ушах крови.

Мысль о сопротивлении даже не возникла. У меня было мало шансов против рарка. Здесь же… Я обречена. Обречена так или иначе стать десертом для чудовища.

— Хорошо?

Эти вопросы! Кому он их задаёт? Мне? Или самому себе? И зачем? Если потребность… размножения так сильна, почему просто не возьмёт то, что хочет?

Стоя передо мной, удерживая одной рукой рядом, под струями воды он продолжал попытки пригладить мои волосы. Неловко цеплялся чуть подрагивающими пальцами за отяжелевшие от влаги пряди, тянул их вниз, вынуждая мой подбородок задираться. А лицо поднимать навстречу его взгляду.

Вода была прохладной, но меня трясло вовсе не от этого. Велика была буря в моём теле, спровоцированная страхом перед Седьмым. А он не обращал внимания ни на отлетавшие к нему капли, ни на промокшую одежду. Ему не мешали даже намокшие волосы, налипшие на лицо, отнюдь не делавшие его забавным. Веселье — последнее чувство из всех тех, что порождал в моей душе этот монстр.